К исходу дня пришлось зажечь светильники – затянутые вощеной тканью окна, расположенные по окружности зала, давали мало света. От этого зрелище становилось еще более величественным. В колеблющемся свете факелов переливались вышитые золотом огромные стяги, закрывающие простенки между окнами, красноватые отблески играли на стальных доспехах рыцарей. Неподвижно и безмолвно стояли все двенадцать рыцарей позади своих стульев, скрестив руки на эфесах мечей; они казались каменными изваяниями, составляющими часть убранства зала. Среди потолочных балок, отделанных резьбой с растительным орнаментом и изображениями необыкновенных птиц, характерными для искусства эльфов, свешивались хоругви и знамена королевских домов гномов, и гербовые щиты знатных подданных короля. Но все взгляды были прикованы к столу. Бронзовый стол, украшенный изысканной резьбой и лепными узорами, мрачно поблескивал при свете факелов. Он был столь велик, что комната казалась выстроенной вокруг него (что, впрочем, было не так далеко от истины). В центр его был вправлен Священный Камень Фал Лиа – врученный людям богами талисман, который издавал стон при приближении настоящего короля. Утер, пристально глядя на эту широкую необработанную плиту, которая сделала из него хозяина королевства Логр, такую невзрачную с виду, серую и тусклую, хранящую сейчас молчание, занял свое место. Мог ли этот камень выдержать сравнение с талисманом гномов, лежащим теперь перед ним? Конечно, нет. Когда Фал Лиа не звучал, он был просто грубо обтесанным куском скалы, в то время как Экскалибур, неотразимый меч Нудда Эргетлама – «Среброрукого», был настоящим произведением искусства, над которым из поколения в поколение работали самые умелые ювелиры королевства под Горой. Каждый дюйм тяжелого золотого обоюдоострого клинка был покрыт тонкой резьбой, а гарда и рукоять, украшенные золотой насечкой, искрились драгоценными каменьями. И теперь он должен отдать гномам это сокровище, после всего того, что сегодня утром ему рассказал Фрейр!
Рядом с ним сел Лео де Гран де Кармелид, обменявшись нерешительным взглядом с камергером и не смея прервать задумчивую созерцательность своего родственника. Утер почувствовал, как он ерзает на своем стуле, заметил его настойчивое покашливание и в конце концов скрепя сердце оторвался от своих мрачных размышлений.
– Хорошо, – сказал он, поднявшись. – Пусть заходят.
Герольд, измученный долгим ожиданием, без приказа герцога Кармелидского ударил по выложенному плитами полу своим резным жезлом.
Дверь тотчас же отворилась, и в ней показалась стройная и хрупкая фигура эльфа, одетого в сверкающую серебряную кольчугу и муаровую тунику, играющую отблесками пламени.
– Дориан, принц Высоких эльфов, брат Ллиэн, королевы лесов Элианда! – провозгласил герольд столь громко, что его, должно быть, услышали даже внизу в кухнях.
Утер направился было к молодому эльфу, чтобы обнять его, но замешкался в тот миг, как взглянул на его лицо, так похожее на лицо Ллиэн. Как и она, принц был высок и изящен, что еще более подчеркивали его голубоватая бледность и длинные черные волосы. Но глаза его были не такими, как у королевы. Темные глаза, отмеченные, несмотря на его молодость, столькими выпавшими на его долю испытаниями. Читался ли в них упрек? Дориан знал, что Утер любил его сестру, что у них был общий ребенок, тот самый, из-за которого королева впала в немилость, и что по его вине низложенный король Ллэндон стал объектом насмешек для труверов[10] – этот бедный слепец, которого подобрали лесные жрицы… «Нам всем пришлось страдать», – подумал Утер. Тот же Ллэндон убил Систеннена, его собственного отца, и это преступление до сих пор так и осталось неотомщенным…
Утер справился с замешательством и заключил Дориана в объятия, а затем обратил взор к верховному друиду Гвидиону и кивнул головой этому старому эльфу, который, по мнению Лео де Грана, больше походил на высохшее дерево, чем на живое существо.
– Да хранит тебя небо, – сказал Дориан.
Это было общепринятое приветствие, однако Утер воспринял его с удивлением, почти с благодарностью. Он не знал что ответить, и дружески похлопал молодого эльфа по плечу, а герольд в этот момент уже снова ударил жезлом в пол.
