Китиара не торопила своего дракона, и тот летел плавно, почти лениво. Все равно никто не осмелился бы напасть на нее — между армией Китиары, расквартированной в Оплоте, и палантасцами формально был мир, хотя некоторые из рыцарей пытались убедить свободных граждан Ансалона объединиться и пойти на штурм Оплота, в который отступила Китиара по окончании войны. Палантасцев, однако, нелегко было подвигнуть на это: для них война закончилась, и никто не хотел влезать в новую свару.
— А я с каждым днем становлюсь все сильнее и могущественнее! — воскликнула Китиара, паря над городом. Глядя вниз, она пыталась запомнить все, что могло пригодиться ей в будущем.
Палантас был выстроен наподобие огромного колеса. Все самые важные строения — дворец государя, палаты Совета, старинные особняки аристократии — были сосредоточены в центре города. Вся остальная жизнь вращалась вокруг него, как вокруг оси.
Исторический центр окружали роскошные дома городских богачей — «новых» богачей, — а также резиденции тех влиятельных вельмож, что проживали за городской чертой. В этом же районе располагалась и Большая Библиотека Астинуса.
Совсем с краю, почти у стены Старого города, теснились всевозможные лавки и магазинчики.
Восемь широких проспектов, словно спицы гигантского колеса, расходились во все стороны от городского центра. Вдоль проспектов были высажены прекрасные деревья, желтые листья которых не опадали и круглый год напоминали тонкое золотое кружево. Один из этих проспектов вел к морскому порту, а остальные — к семи Вратам городской стены.
Пролетая над этой стеной, Китиара увидела и Новый город. Он был построен так же, как и Старый, по тому же кольцевому плану. Вокруг него, однако, не было крепостных стен, так как, по словам одного из государей, «городские стены умаляют архитектурные достоинства».
Китиара улыбнулась. Никакой красоты в этом городе она не видела. Даже деревья для нее ничего не значили. «Как легко, — вздохнув, подумала она, — было бы захватить все это!»
Внимание ее привлекли два здания. Одно из них, то, что строилось в самом центре города, было Храмом Паладайна. Во второе она направлялась. Именно на нем остановился задумчивый взгляд Китиары.
Здание настолько резко контрастировало с остальной архитектурой, что даже нечувствительный глаз Китиары заметил это. Оно поднималось из окружавшей его тени и упиралось в небо, словно лишенная плоти фаланга пальца. Нетрудно было угадать, что тут поработала какая-то темная сила, ведь когда-то считалось, что здание это — самое красивое во всем Палантасе.
То была Палантасская Башня Высшего Волшебства.
Густая тень окружала ее днем и ночью, ибо вход в Башню охраняла обширная Роща. Поговаривали, что деревья в ней — самые большие из всех, что росли на Кринне, и говорили это люди, много попутешествовавшие. Никто, однако, не мог утверждать этого наверняка, потому что даже кендеры — существа, которым почти неведомо чувство страха, — не рисковали заходить в ужасную тень.
— Шойканова Роща… — пробормотала Китиара, обращаясь к невидимому спутнику. — Ни одно живое существо не осмеливалось войти в нее. Так было до тех пор, пока не пришел он — Властелин настоящего и будущего.
Голубой дракон тем временем опустился на пустынную улицу, прилегающую к Шойкановой Роще. Как ни старалась Китара заставить своего дракона пролететь над Рощей к самой Башне, у нее ничего не получилось. Скай, который готов был сражаться за свою хозяйку до последней капли своей драконьей крови и пожертвовать ради нее жизнью, отказывался лететь дальше. Он просто не в силах был это сделать. Ни один смертный, даже дракон, не смел проникнуть внутрь кольца деревьев-стражников.
Скай приземлился на мостовую и, неуклюже переминаясь с лапы на лапу, с ненавистью поглядел на неподвижные гигантские стволы. Его огромные глаза пылали, а могучие когти скребли по камням улицы. Не знай он так хорошо свою повелительницу, он, быть может, попытался бы помешать ей войти под сень страшных деревьев, однако здесь даже он был бессилен. Если Китиара на что-нибудь решалась, она непременно доводила дело до конца. Покорившись неизбежному, Скай сложил огромные кожистые крылья и с презрением покосился на разжиревший, благополучный город, который ему отчего-то не разрешали спалить.
