Полуэльф хотел было вернуться к столу, но с удивлением заметил, что все посетители таверны смотрят на него с жадным ожиданием.
«Чего они хотят? — раздраженно подумал Танис. — Чтобы я отдубасил его?
Хотят посмотреть на героя, избивающего городского пьянчужку?»
Из-за плеча его послышался всхлип.
— Я же просила тебя, чтобы ты уходил! — простонала Тика и без сил опустилась на скамью. Закрыв лицо руками, она безудержно разрыдалась.
Танис озадаченно посмотрел на Речного Ветра, но варвар также недоумевал.
Между тем пьяница прошел на середину зала и остановился там, раскачиваясь, словно от сильного ветра, и поводя из стороны в сторону налитыми кровью глазами.
— Ш-што эт-то у ваш тут? Пируш-шка? — поинтересовался он заплетающимся языком. — И никто… ик! Ник-кто меня не позвал?
Молчание было ему ответом. Посетители не обращали на гиганта никакого внимания, продолжая в ожидании глазеть на Таниса. Пьяница тоже посмотрел в его сторону и снова икнул. Пытаясь сфокусировать взгляд на его лице, он пялился на Таниса с таким сердитым выражением, словно именно его готов был обвинить во всех своих бедах. Внезапно глаза великана расширились, на лице появилась идиотская улыбка, и он, широко взмахнув огромными ручищами, ринулся вперед.
— Таниш-ш, дружищ-ще…
— Бога мои! — в ужасе выдохнул Танис. Он наконец узнал эту оплывшую тушу.
Исполин зацепился ногой за стул и некоторое время рискованно покачивался, словно подрубленное дровосеком дерево, которое вот-вот должно рухнуть. Он и рухнул, опрокинув подвернувшийся стол, рухнул с таким грохотом, что вся таверна содрогнулась от пола до конька крыши. У ног Таниса, закатав глаза и дыша зловонным перегаром, лежал Герой Копья Карамон Маджере…
Боги мои! — повторил Танис и опустился на колени рядом с бесчувственным воином. — Карамон…
— Танис… — Голос Речного Ветра заставил его поднять голову.
Варвар обнимал Тику, пытаясь вместе с Дэзрой успокоить отчаянно рыдающую женщину. Их окружили любопытствующие: кое-кто пытался о чем-то расспросить Вождя, другие склонялись перед Крисанией для благословения. Те, кто остался за столами, требовали еще вина и эля. Танис встал на ноги.
— Таверна закрывается! — громко объявил он. Толпа откликнулась недовольным гомоном, из дальнего угла раздались редкие аплодисменты — там решили, что Танис угощает.
— Я не шучу! — сказал полуэльф, и его голос перекрыл общий шум. Наступила тишина.
— Спасибо за гостеприимство, — продолжал Танис. — Я не могу выразить словами, что значит для меня — вернуться на родину… Но, друзья мои, оставьте нас одних. Прошу вас, уже поздно…
В ответ раздались сочувственные вздохи, и кое-кто добродушно хлопнул в ладоши. Лишь немногие ухмыльнулись, язвительно бормоча, что, мол, чем прославленней рыцарь, тем сильнее слепит его блеск собственных доспехов (старая пословица, сохранившаяся с тех времен, когда Соламнийских Рыцарей высмеивали на каждом перекрестке за… да что там говорить, было за что!). Речной Ветер, предоставив Дэзре заботиться о Тике, вышел, вперед, оттесняя к выходу тех, кто простодушно решил, будто слова Таниса относятся ко всем, кроме них. Сам полуэльф ни на шаг не отходил от блаженно похрапывающего Карамона, следя за тем, чтобы в суматохе никто случаем на него не наступил. Они успели обменяться с Речным Ветром выразительными взглядами, но не решались заговорить до тех пор, пока таверна окончательно не опустела.
Отик Сандет, стоя у дверей, благодарил каждого выходящего за визит, уверяя, что назавтра таверна откроется как обычно. Когда дверь за последним посетителем закрылась. Танис, неловко потупив глаза, подошел к хозяину. Однако Отик остановил его прежде, чем он успел заговорить.
Притянув Таниса за руку, старый толстяк зашептал ему на ухо:
— Очень рад, что ты вернулся. Я тебе кое-что скажу, но пусть это останется между нами. — Он посмотрел на Тику и заговорщически прикрыл рот рукой. — Танис, — прошептал он еще тише, — если ты вдруг заметишь, что Тика взяла немного денег из кассы, не обращай внимания. Когда-нибудь она все вернет. Просто притворись, будто ничего не видел.
