— Мне бы пришлось взвесить доказательства, — ответил он. — Учесть все обстоятельства. Измерить глубину твоего раскаяния. Вычислить будущие угрозы. — Фыркнув, Колин добавил: — И многое зависит от того, как со мной обращаются, пока я нахожусь в твоих руках.
Хелену, похоже, рассердил его ответ. Колин подозревал, что ей не слишком хочется проявлять доброту к норманну: Но сейчас от этого зависела ее собственная судьба.
— Я не обращалась с тобой плохо, — сказала она в свою защиту. — Я не ранила тебя. Я дала тебя тюфяк, тогда как сама спала на полу. Я выводила тебя в лес пописать. И я готовлю тебе завтрак.
— Сжигаешь, — поправил Колин, когда от мяса потянулся серый дым.
— Что?
— Сжигаешь мой завтрак.
Кролик ярко вспыхнул.
Хелена обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как сухая ветка переломилась пополам и тушка плюхнулась на угли, вспыхнув, как греческий огонь.
— Вот черт!
Прежде чем Колин успел выкрикнуть предостережение, Хелена сунула руки в огонь и вытащила мясо. В спешке, выпустив его из рук, чтобы не обжечься, она уронила тушку на пол, после чего погасила пламя одним из одеял.
Тушка обгорела до неузнаваемости.
И все же, когда она остыла, Хелена подняла ее и оторвала ножку, предложив ему откусить.
Колин не был уверен, что должен быть благодарным. В конце концов, эта пища была едва ли приемлема. Но он же джентльмен. Вежливость не позволяла ему сказать ей, когда он оторвал кусочек зубами, что горелый верх горький, а внутренность жилистая и почти сырая.
— М-м.
Но Колин боялся, что его лицо выдало правду, поскольку он, жуя и давясь жестким куском, не смог сдержать дрожь отвращения.
Хелена пренебрежительно фыркнула и оторвала ножку для себя, и, хотя она пыталась сделать вид, что все очень вкусно, она тоже давилась мясом.
— Полагаю, ты приготовил бы лучше.
Голос Хелены сочился сарказмом.
Колин улыбнулся про себя. Из всех абсурдных характеристик, которыми Хелена наделила его, она упустила эту одну, которая, на удивление, оказалась правдой.
— А ты не знала? Норманны лучшие повара в мире.
Хелена смотрела на него с таким скептицизмом, что Колин громко расхохотался.
— Да ладно тебе. Ты считаешь, что я — как ты говорила — обрызгиваю духами мою собаку и сплю на шелковых простынях, и, тем не менее, не думаешь, что я умею готовить?
— Это, кажется, нормандская черта, — ворчливо признала Хелена.
— Я заключу с тобой взаимовыгодную сделку. Раз уж ты такая ловкая в охоте, ты приносишь мне дичь, а я должным образом приготовлю ее для нас.
Хелена взглянула на обугленного кролика в своей руке, обдумывая его предложение.
— Это не уловка?
— Я так же зверски голоден, как и ты.
В следующую секунду она бросила горелое мясо в огонь и стряхнула следы угля с рук.
— Очень хорошо. — Хелена резко повернулась, чтобы выйти, остановилась и обернулась, чтобы предупреждающе погрозить Колину пальцем. — Но знай. Я не глухая. Если кто-то придет, я узнаю об этом. У тебя не будет времени поплакаться кому-то о том, как плохо я с тобой обращаюсь.
— Плакаться? Я не плачусь.
Хелена недоверчиво вскинула бровь, отвернулась и пошла к выходу.
— О, — окликнул он ее, — мне понадобится немного дикого лука для блюда.
Она замерла на месте.
— И розмарин, если ты сможешь найти его.
Хелена окаменела.
— А золотых ниток тебе не надо, пока меня нет?
Колин проигнорировал ее выпад.
— И если ты наткнешься на кустик огуречной травы или мяты…
Она бросила через плечо:
— Тебе же лучше, чтоб оно того стоило.
Колин ухмыльнулся. Хелена будет поражена тем, что норманн может сделать при помощи каких-то нескольких травок. В конце концов, колеся по самым диким уголкам Англии и Франции, воюя и довольствуясь малым, любой научится творческому подходу.
Когда Хелена захлопнула за собой дверь, Колин в первый раз с момента прибытия сюда понадеялся, что спасение будет не слишком скорым.
Хелена отсутствовала около часа, и в это время Колин развлекал себя: сначала рассматривал все внутренности коттеджа до тех пор, пока не запомнил каждый сучок и трещинку, потом мурлыкал себе под нос баллады, которые оруженосец Пейгана, Бонифас, частенько пел за ужином, когда вдруг странное ощущение, охватившее его, заставило умолкнуть на полуслове. Молча изучая комнату, Колин не заметил никаких перемен, и все же по спине его бежали странные мурашки — он чувствовал, что что-то не так. Как бы ни странно это казалось, но он был почти уверен, что дырка от сучка передвинулась или паук вдруг исчез из своей паутины. В какое-то мгновение он даже подумал, не водятся ли здесь приведения.
