Хотя она старалась не обращать внимания на его внешность, но рост Грегори очень впечатлял. Она подумала, что красавчиком его, пожалуй, не назовешь, но какая-то истинно мужская привлекательность в нем была. И черты лица правильные. Но главное — глаза, широко поставленные, теплые, живые, иссиня-черные глаза. Когда Лесли заметила ямочки на его щеках, у нее возникла мысль, что в его жилах, должно быть, течет индейская кровь.
— Вы работаете на лесоповале? — поинтересовалась она из вежливости.
Чашка с кофе, казалось, исчезла в его могучих руках.
— Одно время работал. Летом, когда в школе были каникулы. Наш отец держал лесопилку, и у нас с Дэнни вечно были мозоли на руках, — он задумался. — Но это было очень давно, так давно, что даже не верится.
Лесли внимательно посмотрела на его руки. Может, когда-то на них и были мозоли, но теперь они идеально ухожены. Глядя на них, любой бы сказал, что Грегори никогда не брал в руки ни топора, ни пилы.
— Чем вы занимаетесь, Грегори?
— Я преподаю в университете Колорадо.
Она удивленно посмотрела на него.
— …?
— Вы удивлены? Поверьте, не вы одна. Вы бы видели лица моих студентов на первом занятии! — он задумался. — Я, безусловно, не похож на преподавателя университета. — Грегори сел поудобнее. — Но вы знаете, что бывает, если люди заранее создают впечатление о чем-то или о ком-то. Значит, вы считаете, что я не очень-то похож на ученого?
— Не совсем… — она улыбнулась, — просто я не встречала профессоров, похожих на вас.
Но ее улыбка тут же угасла: она вспомнила, что Филипп тоже был профессором. Профессор Филипп Гарднер, доктор антропологии. Лесли совсем не интересовала эта область науки до того момента, когда она, просматривая конспекты на скамейке студенческого городка, вдруг увидела самого красивого мужчину на свете, направляющегося в здание факультета естественных наук. Это было задолго до того, как в ней действительно проснулся интерес к антропологии. А двумя годами спустя это увлечение привело ее к алтарю вместе с человеком, который являлся источником ее вдохновения. Это было двенадцать лет назад. Лесли только исполнилось двадцать лет, и она никогда бы не поверила, что ей будет когда-нибудь тридцать два и она будет… вдовой. Уже три года.
Лесли не сразу поняла, что в ее воспоминания ворвался голос Грегори Уилсона. Она подняла на него глаза:
— Простите, вы что-то сказали?
Грегори холодно ответил.
— Я спросил, не желаете ли вы еще кофе?
— Нет, спасибо.
Он резко встал и, глядя на нее с высоты своего огромного роста, сказал:
— Простите меня, но, я думаю, мне лучше вернуться в куне, оставив вас наедине с вашими мыслями.
Прежде чем она успела что-нибудь ответить, он уже вышел из ресторана.
Лесли сидела изумленная, в полной прострации. Она не сразу поняла, что, снова погрузившись в свою прошлую жизнь с Филиппом, она напрочь забыла о сидящем напротив Грегори Уилсоне. И это рассердило его.
Она не спеша возвратилась в свое купе. Грегори Уилсон должен знать: он не может и никогда не сможет заставить ее прекратить думать о Филиппе.
Лесли положила под голову подушку и закрыла глаза. Прошлое опять оживало, и казалось, что все произошло только вчера: память удерживала малейшие детали. Слепая судьба сделала ее прошлое ее же врагом. Некоторые люди за всю жизнь не переживали столько горя, сколько выпало на долю Лесли. Она так и не могла оправиться от трагедии, которая произошла десять лет назад: тогда в один день она похоронила мать, отца и брата. Все они стали жертвами автомобильной катастрофы, заложниками пьяного водителя за рулем грузовика. Лесли так и не могла смириться с мыслью, что этот алкаш сейчас жив и здоров, в то время как она потеряла половину семьи. Почему судьба так жестока к ней? Филипп пытался объяснить ей, что никто не виноват в ее несчастье, но Лесли была слишком помешана на горе, чтобы слышать его слова, — ей было очень плохо. Но время лечило, и Лесли вскоре заметила, что может снова смеяться, они с Филиппом могут шутить и веселиться. Именно Филипп давал ей живительные силы.
Насколько же жестоким было слепое провидение, чтобы забрать у нее и Филиппа! Это случилось три года назад. Они взяли тогда напрокат в Сейлеме самолет, чтобы слетать в Олимпию, к сестре Филиппа. Он был первоклассным пилотом. Как только они поднялись в воздух, пошел снег большими хлопьями. Не буря, а просто небольшой снегопад при чистом небе. Лесли завороженно смотрела на падающие снежинки, в то время как Филипп набирал высоту, чтобы пролететь над горой Святой Елены. Здесь картина прошлого обрывалась, детали путались.
