Девин хмыкнула.
— Выходит, магические общества должны обновлять договор на каждом Совете, а не то мы все пойдем на корм оборотням?
Нико пожал плечами.
— Типа того. Только все намного сложнее. Некоторые чарословы мухлюют. Мне кажется, магистр Шеннон как раз пытался не допустить вмешательства волшебников и жрецов в Остроземскую гражданскую войну… Хотя я вполне могу ошибаться: он всегда избегает этой темы.
Простак Джон попытался было сказать «Простак Джон», но лишь широко зевнул. Нико отложил в сторону веревочку и проводил сонного, спотыкающегося на ходу великана в его комнату, «баиньки».
Нико пошел было к себе, но задержался у двери Девин.
— Дев, мне поговорить с Шенноном о преподавании? Наверное, Совет не самое подходящее время…
Она ответила, похлопывая себя кончиком косы по подбородку:
— Вообще-то, когда на волшебников сваливается много хлопот, они частенько даже рады сбагрить часть уроков помощнику. Только в твоем случае убеждать нужно не магистра Шеннона, а других волшебников, которых злит сама мысль, что такие, как мы, могут преподавать.
Нико кивнул, представляя себе, каково это — получить наконец гордое звание волшебника. И тут он кое-что вспомнил.
— Дев, ты раньше работала с магистром Смолвудом?
— Тот милый старичок-лингвист, у которого здравого смысла не больше, чем у пьяного цыпленка? Да, я носила ему послания от магистра Шеннона, пока ты обжимался с Эми Херн. Кстати, ты случайно не в курсе, как у нее дела?
Нико скрестил руки на груди.
— Не в курсе. И вообще, речь не о ней. Я говорил сегодня со Смолвудом. Ничего важного, но он почему-то называл меня то «новым какографическим проектом» Шеннона, то его «карманным какографом»… Может, ты что-нибудь слышала? Какие-нибудь слухи о магистре Шенноне?
Девин выпустила из рук косу и выпрыгнула из постели.
— Забей. Нашел кого слушать, Смолвуда, старого сплетника. — Она подошла к умывальнику и принялась натирать лицо. — И какой предмет ты хочешь преподавать?
— Любой, имеющий отношение к чарописанию… Дев, ты уходишь от ответа. Что это за слухи о магистре Шенноне и «карманных какографах»?
Девин зарылась лицом в полотенце.
— Обычные сплетни, ерунда. Не о чем говорить.
— Дев, за те девять лет, что мы знакомы, ты ни разу не упускала возможности посплетничать.
— Так давай посплетничаем. Я совсем забыла про Эми Херн. Она перевелась в Звездопад, да? Может, напишешь ей в следующем заклинании колаборис?
Нико подождал, пока Девин не закончит вытирать лицо.
— Слухи, Дев. Я жду.
Она посмотрела ему в глаза.
— Не сейчас, Нико. Уже поздно.
— Не надейся, что я забуду.
Она вздохнула:
— Не надеюсь.
Башня Джимхерста стояла на южной окраине заселенных кварталов Звездной академии. Когда-то давно, во времена лорнской оккупации, здесь размещался двор лорда-губернатора. Теперь же, если не считать скриптория на самом верху, башня была заброшена.
С Азурой, устроившейся на его плече, как на жердочке, Шеннон тайком спускался по внешнему коридору десятого этажа. Глазами попугая он наблюдал, как косые лучи бледных лун проникали в окна и разливались по полу из шиферного сланца. Отблески освещали противоположную стену прохода с резными барельефами в типичном лорнском стиле — изображенные в строгой, лаконичной манере, фигуры казались воплощением силы и грации.
Шеннон медленно прошел мимо запечатленных в камне рыцарей, змей и серафимов — последних некогда окружали ореолы из золотых листьев, ныне изрядно обшарпанные — и остановился возле одного из барельефов.
Получасом ранее к нему в кабинет вернулась Азура, доставившая послание Никодимусу. Она осмотрела крыши и не заметила ничего необычного. Впрочем, рассказ фамильяра отнюдь не успокоил Шеннона, а лишь усилил его опасения и окончательно убедил в необходимости этой ночной вылазки.
Слева от него, в стене между двумя барельефами, располагалась невысокая деревянная дверца. Шеннон усадил Азуру на подоконник напротив и велел предупредить, если она кого-то заметит. Где-то в ночи хрипло каркал грач. Магистр повернулся к дверце. Он стоял перед входом в «личную библиотеку» Норы Финн.
Многие волшебники, имея все основания не доверять коллегам, прятали самые важные из своих манускриптов в тщательно охраняемых тайных архивах. Несмотря на прямой запрет, практика «личных библиотек» получила широкое распространение — деканы и ректоры были вынуждены закрывать глаза на подобные шалости.
