— Дев, разве у голубей есть пенисы? — пробормотал Нико, хмуро глядя на закрытую дверь.
Простак Джон издал боевой клич:
— ПРОСТАК ДЖОН!
Нико со вздохом распахнул дверь и ступил внутрь. И тут же отпрыгнул обратно в коридор, едва увернувшись от проклятия на джежунусе, что розоватой кляксой просвистело мимо.
Джежунус, самый слабый из общих магических языков, отличался простым синтаксисом и использовался только в преподавании. Крупные розовые руны соответствовали буквам обычного алфавита; это почти исключало возможность ошибочного построения фразы и делало язык безопасным для какографов. Главный же плюс джежунуса, вероятно, таился в структуре его рун: мягкие и тягучие, они не могли навредить колдующему.
Возле самого носа Нико просвистело проклятие: «НАЙТИ [левую булку Джона] и НАДПИСАТЬ [У меня с утра понос]».
Нико застонал.
— Простак Джон! — возвестил трубный клич Простака Джона. И снова грохот.
Заглянув в комнату, Нико увидел Джона; тот с гордым видом сжимал в руке несколько фраз, гласящих: «СТЕРЕТЬ [заклинание Девин]».
Здоровяк даже вынул из рукавов руки, чтобы лучше видеть чары, образующиеся в его могучих мускулах. Повсюду валялись перевернутые стулья и выдранные из книг страницы.
Усилием бицепса великан создал очередное заклинание на джежунусе и перекатил его в сжатый кулак. Заливаясь смехом, он занес огромную ручищу над головой и выстрелил чарами: «НАЙТИ и ОТШЛЕПАТЬ [правую булку Девин]».
Нико едва успел заметить, как вязкий розовый шар с бешеной скоростью пронесся по комнате.
Девин нырнула за перевернутый стол, но проклятие Джона перелетело через баррикаду и устремилось в пикирующую атаку. Девин выкрикнула что-то неразборчивое — скорее всего очередное ругательство — и взвилась вверх.
Как и у Джона, ее руки были оголены. С правой ладони свисало заклятие-осьминог, каждое щупальце которого гласило: «Редактировать [входящее заклинание Простака Джона]». Магическая атака Джона увязла в щупальцах и теперь билась, словно пойманная рыбешка. Девин хихикнула и стала редактировать проклятие.
В детстве Нико обожал магические схватки на джежунусе. Когда-то они с одноклассниками тоже швырялись друг в друга грязными словечками, щедро осыпали противников непристойностями и без удержу хихикали, когда смачное ругательство растекалось по спине соседа. Но это было давно, до того как его сослали в Барабанную башню.
— ЭЙ! — заорал Нико. Оба дуэлянта уставились на него. — ПЛАМЯ АДА, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?
Сразу после переезда, когда до Никодимуса дошло, что он на добрый тридцатник моложе соседей-студентов, он лично вызвался отвечать за порядок и чистоту в комнатах.
Джон неверно истолковал возмущенную реплику друга — в его представлении, Нико злился, что его не позвали играть, — и поспешил исправить положение, наколдовав: «НАЙТИ [ухо Никодимуса] и ИЗОБРАЗИТЬ [пук-пук объевшегося осла]».
На тыльной стороне ладони Нико торопливо набросал: «НАИТИ и СТЕРЕТЬ [любое заклинание]» и взмахом руки отправил чары в полет. Те подскочили к проклятию Джона, тексты столкнулись и с влажным хлопком растаяли в воздухе. В случае необходимости Нико был готов наполнить подобной цензурной магией всю комнату.
— Вы соображаете, что делаете? — рявкнул он. — А если прямо сейчас зашел бы кто-то из младших какографов? Отличная перспектива: до самой весны наблюдать, как башню лихорадит от магических поединков! А если бы мимо проходил волшебник? Сейчас, во время Совета, последствия могут быть ужасными.
Оба вояки замолкли. Простак Джон проглотил улыбку и понурился.
— Тебе-то что, Нико? — фыркнула Девин. — Боишься, как бы Шеннон не узнал? Боишься, что старик отстранит тебя от преподавания, разбив вдребезги твою драгоценную мечту?
— Девин, — Нико наклонился, заглядывая в глаза миниатюрной рыжеволосой бестии, — тебе не стыдно? Уже забыла свою выходку с затопленной уборной?
Она сердито прищурилась.
— Не понимаешь? Нас ведь могут и выгнать из Звездной академии. Как только что напомнил мне магистр Шеннон, нам стоит держаться тише воды, ниже травы. Положение у какографов незавидное: все мы знаем, что в других академиях к таким, как мы, относятся куда хуже. В Астрофеле, например, их подвергают строжайшей цензуре, навсегда вымарывая из головы магические языки.
