— Готов.
Химера промолчала.
Нико поджал губы. Может, здесь какая-то ошибка?
— Каким образом ты или Праязык сумеете сделать меня несчастным?
— Превратив тебя в того, кем ты рано или поздно стал бы.
Он запрокинул голову.
— Разве так плохо стать самим собой?
— А разве нет?
Нико фыркнул, чувствуя, как из ноздрей изливается чернота.
— Это проявление мудрости или цинизма?
Химера не ответила.
Нико сменил тему:
— Как ты собираешься научить меня Праязыку? Вобьешь его мне в глотку, как Каталог — свой фиолетовый язык?
Химера сдержала смешок.
— Нет. Фелрус не солгал, когда говорил о твоей семье. Правители Солнечной империи передавали знание Праязыка из поколения в поколение. Благодаря своим предкам, ты обладаешь удивительным врожденным знанием, как читать и писать на Праязыке. Джеймс Берр также принадлежал к императорскому роду.
У Нико сдавило горло.
— Я как-то с ним связан?
Химера издала звук, похожий на зевок.
— Я бы сказала, что он твой дальний родственник. Он заплатил цену, и это его сломило. Может, ты окажешься сильнее. Ты готов выучить первый язык?
Нико медленно вдохнул темную жидкость.
— Готов.
Темноту озарили четыре аквамариновых символа.
— Перед тобой четыре руны Праязыка, — раздался сзади голос Химеры.
Нико бросил взгляд через плечо, пытаясь хоть мельком ее рассмотреть, но увидел лишь черноту. Поэтому он повернулся обратно, к сложным голубым символам. Все руны были трехмерными. Две имели шестиугольную основу, еще две — пятиугольную. Глядя на медленно вращающиеся символы, Нико осознал, что мгновенно запоминает каждую деталь. Он уже сейчас мог представить, как они складываются в длинные спирали из фраз.
— Я впервые так быстро учусь, — изумился он.
— Ты не учишься. В тебе пробуждаются знания предков. Теперь, когда ты увидел руны, обучение почти завершено.
Нико засмеялся, но, когда затаившееся в темноте создание не ответило, он понял, что Химера не шутит.
— Я же не обладаю словарным запасом, да и грамматики не знаю. — Он снова рассмеялся. — Потом, я не представляю, какие заклинания написаны на Праязыке.
— Взгляни на свои руки, — донесся до него шепот Химеры.
Нико так и сделал и вздрогнул от неожиданности. Голубоватое свечение пронизывало его пальцы и ладони.
— Кровь и пламя! Я колдую на Праязыке! — Он поднес ладони к лицу, желая убедиться. — Руны до чего крохотные, — не переставал изумляться юноша. — Тут где-то… Да я даже чисел таких не знаю, чтобы описать, сколько рун уместилось в одном моем мизинце!
Он засучил рукава, а затем заглянул под воротник. Все его тело было пропитано Праязыком.
— Это не имеет смысла. Мы создаем магические языки усилием мышц, а эти руны образуются в каждой клетке моего тела.
Темнота вокруг Нико пришла в движение, и голос Химеры прозвучал совсем близко:
— Дело в том, что руны Праязыка не управляются твоим телом. Они его составляют.
— Бред какой-то. И кстати, что это за место? Я в своем реальном, физическом теле? Или это придуманная тобой иллюзия?
— Внутри книги находится лишь твой разум. Но магическое тело, которым я тебя наделила, ничем не отличается от физического и ведет себя точно так же. Когда ты выйдешь, то поймешь, что я тебя не обманываю. — Внезапно она шепнула ему прямо в ухо: — А теперь посмотри на природу.
Нико обернулся и увидел квадратное окно, вырезанное в темноте. По другую сторону маячил образ ночного леса. Многое выглядело знакомым: сосны, остролистный папоротник, молодой олень, бредущий меж кустов и камней.
Чудесным образом олень излучал едва заметный голубоватый свет.
— Он колдует на Праязыке! — воскликнул Нико. — Этого не может быть! Только люди… или фамильяры… — Он умолк, осознав, что папоротники тоже источают чары Праязыка. Лишь камни не имели текста.
— Должно быть, я брежу, — прошептал он.
— Нет, Никодимус Марка, скорее то, что ты видел, прежде чем выучил Праязык, было иллюзией. Взгляни же на мир новыми глазами!
В этот миг перед окном порхнула ночная павлиноглазка. Темное щупальце поймало мотылька и затянуло его в черноту.
Нико удивленно отпрянул. Жидкая темнота вокруг стала воздушной. Окно в лес мигнуло и захлопнулось.
Павлиноглазка в панике била крыльями. В темноте Нико не видел тела мотылька; вместо него он различал строчки рун, которые пронизывали насекомое.
