— Горгулья, это с тобой я встречался прошлой ночью?
— Петра, — поправила она, радостно кивая. — Теперь меня зовут Петра. — Она наградила Нико улыбкой и метнулась к двери. — Возьми книгу. Ты нарушил ее магию, как и мою.
— Но ведь сигнальное заклятие…
— …Полная ерунда! — Горгулья вытянула нить полупрозрачных фраз на нуминусе из дверной рамы. — Хватай книгу и лезь сюда. — Она открепила сигнальное заклятие от пола и подняла его над головой.
Нико пристально на нее посмотрел, а затем принес Каталог.
— А я слышал, что не каждому архимагу по плечу передвинуть эти фразы, — заявил он, ныряя под сигнальную нить.
Петра кивнула.
— С тех пор как ты меня переписал, я могу делать вещи, которые не по плечу другим конструктам, — скороговоркой выпалила она. — Я научилась заключать сделки и торговаться. К примеру, эти глаза я выменяла у горгульи из ночной стражи, а уши — у конструкта-крысолова. Только мне кажется, что мои мысли так и остались на втором уровне. — Она посмотрела на Нико с выражением детского любопытства на мордочке. — В чем разница между вторичным и третичным восприятием?
Чарослов наморщил нос.
— Конструкты с вторичным восприятием не владеют пониманием смертности. В академической среде бытует мнение, что они не в полной мере наделены чувствами, а потому их можно с чистой совестью разбирать.
Горгулья вздрогнула. Остроконечное, как у летучей мыши, ухо дернулось в сторону и вернулось на место.
— Смертность?..
Нико кивнул.
— Когда умирают. Конструкты с вторичным интеллектом не помнят о смерти.
— Только мне кажется, что мои мысли так и остались на втором уровне. Скажи, в чем разница между вторичным и третичным восприятием? — тем же тоном повторила она.
Нико прижал Каталог к груди.
— Петра, прости. Я не знаю, как тебе объяснить.
Казалось, горгулья не слушает: ее уши крутились во всех направлениях.
— Тебе пора идти, — прошептала она. — Теперь я вижу и слышу многое. В академии появились зараженные горгульи. Местные конструкты только об этом и говорят. Никто не знает, кто их создал. Они шпионят за волшебниками.
Нико сглотнул.
— А что с горгульями в комплювии?
— Среди них нет шпионов… Ты должен сейчас же покинуть это место. Приближается что-то плохое.
— Спасибо, Петра, — сказал он, направляясь к выходу.
Она засмеялась и крикнула ему вслед:
— Тебе спасибо, Никодимус Марка. Ты не просто дал мне новую жизнь. С твоей легкой руки теперь я сама себе автор.
Не зная, что на это ответить, Нико поспешил прочь, через центр похожей на пещеру библиотеки. В голове проносились тысячи разных мыслей. И лишь на выходе, ведущем в Женский атриум, юный чарослов застыл, как громом пораженный, с ужасом осознав, что натворил.
— Лос побери! — выругался он. Раз в Каталог прокрались ошибки, вполне вероятно, что и текст Шеннона Нико прочитал неверно. Он понятия не имел, сумеет ли воспроизвести рабочий вариант заклинания. К горлу подступил комок страха. Может, ему вообще не стоит создавать это боевое заклинание? Слишком опасно!..
Он было сорвался, в который раз кляня злосчастную какографию, когда в памяти возник образ горгульи Петры — и в тот же миг на душе у юного чарослова разлилась странная, но от того не менее приятная теплота. Надо же, а ведь Нико почти забыл это чувство — чувство гордости собой.
Он задрал голову к потолку атриума и затаил дыхание, встретившись взглядом с мозаичным изображением Уриэли Болид. В левой руке Болид держала красную волшебную палочку, указывая ей на свиток в правой руке. Чтобы показать знаменитые длинные волосы волшебницы, мастер использовал янтарную крошку. На губах Уриэли застыла удивленная улыбка — словно она сама с трудом верила, как легко — просто применив немного женственности — решила проблему магического преимущества, над которой веками безуспешно ломали головы коллеги-мужчины. Уриэль стала первой женщиной-волшебницей в эпоху магического патриархата.
Нико поразило сходство мозаичного портрета с Эйприл. В кошмаре образ Эйприл раскинулся прямо у него над головой, волосы девушки превратились в звездный шлейф. «Беги! — сказала она. — Бросай все, кроме самого ценного, и беги!»
