— Или солончаки, — возразила Гвен.
— А почему с этими взрослыми только совсем маленькие детишки? — спросила Корделия.
— Интересный момент. — Шаги Рода стали шире. — Давайте спросим у кого-нибудь.
Довольно скоро они догнали тех, кто шел впереди — двоих мужчин, двух женщин лет сорока, еще одну женщину лет шестидесяти и троих ребятишек.
— Куда путь держите? — полюбопытствовал Род, но люди продолжали шагать вперед так, словно не расслышали вопроса. Роду стало обидно, но он сдержался и уже был готов повторить вопрос, когда заговорил Векс:
— У них на головах повязки, Род. К тому же рок-музыка так грохочет, что они могли не услышать тебя.
— Ясно, спасибо за подсказку.
Род протянул руку и потрогал одного из крестьян за плечо. Тот рванулся вперед, словно бегун, услышавший команду «Старт!», но заметил Гвен и детей. Тогда он немного расслабился, но на Магнуса и Корделию глянул опасливо — даже, пожалуй, враждебно.
В голове у Рода зазвучали их голоса.
— Что с ним такое, папочка? Чего он так боится?
— Нас, сестренка, — ответил девочке Магнус. — Но с чего бы ему бояться юноши и девочки?
— Давайте спросим. — Род указал на ухо крестьянина и громко, членораздельно проговорил: — Ты слышишь нас?
Крестьянин сдвинул брови, помотал головой, потом стянул с нее повязку, вынул из уха восковую пробку и болезненно скривился.
— О-о — о-о! Какой шум! Надеюсь, вы, ваша милость, меня не просто так заставили затычку из уха вынуть?
— Вот хотел узнать, для чего так много народа идет к солончакам, — сказал Род, стараясь перекричать музыку.
— Да для того самого, чтобы уйти подальше от грохота этого треклятого, чтоб ему пусто было, — ответил крестьянин. — Пойдемте с нами, только больше у меня ничего не выпытывайте, покуда мы не найдем прибежища, ладно?
Сказав это, он все же не отвернулся. «Наверное, принял меня за помещика средней руки», — решил Род и, хотя его снедало любопытство, сказал:
— Ладно, договорились.
Крестьянин благодарно улыбнулся, вставил в ухо затычку, поправил повязку, обвел всех Гэллоуглассов добродушным взглядом и продолжил путь к солончаковой пустоши.
— Неужели они вправду от музыки спасаются? — вытаращила глаза Корделия.
— Очень может быть, — ответила ей Гвен. — Я бы не стала этому дивиться. Какая это музыка? Визг, писк и грохот!
— Да нет же, мамочка! Музыка красивая! Ну… вернее, не то чтобы красивая, конечно… Но привлекательная. К ней так и тянет!
— А я бы сказал, что это от нее так и тянет стошнить, — буркнул себе под нос Род. — Семейство, в путь. Если впереди нас ждет тишина, то я готов поспешить в это благословенное место.
— Ладно, — со вздохом кивнул Магнус.
— Магнус, — обратился к нему Векс немного погодя, — тебе обязательно идти вприпрыжку?
— А я разве иду вприпрыжку? — удивился юноша.
— Именно вприпрыжку, — повторил Векс. — Между главными, широкими шагами ты делаешь мелкие дополнительные.
— А что в этом плохого? — обиделся Магнус. — Просто музыка подгоняет, заставляет двигаться быстрее.
— Ну хорошо, если уж ты не можешь иначе… — Конь по-роботски вздохнул и зашагал позади семейства Гэллоуглассов, вспоминая об Уилле Кемпе[35], который протанцевал от Лондона до побережья, за девять дней ни разу не сбившись на нормальный шаг.
По обе стороны от дороги появились болотца, потом — небольшие пруды, а еще через некоторое время семейство Гэллоуглассов и путники-крестьяне оказались посреди низеньких кустарников. Тут крестьяне остановились и начали потихоньку избавляться от повязок на головах и затычек в ушах — поначалу медленно и опасливо, но потом все быстрее и быстрее, с облегченными вздохами.
— А вправду ли они были нужны, эти тряпки и затычки? — спросил у матери десятилетний мальчик.
— Тебе-то, может, и не нужны, малыш, — ответила мать, — а уж мне точно.
— Но нам совсем не хотелось, чтобы ты слушал этот жуткий вой и грохот, как твои братец и сестрица, — объяснил мальчику отец.
— Какой же это грохот? — удивился мальчуган. — Здесь я слышу только красивые напевы!
Так оно и было. Музыка звучала нежная, очень мелодичная и настолько тихая, что поначалу Род на нее и внимания не обратил, пока не остановился и не прислушался. Мелодии отличались изысканностью, а бас и ударные ушли на дальний план, перестали доминировать.
