— Прекрати, Мадж. О чем это ты болтаешь?
— Ты сотворил звуки... и кое-что еще, чаропевец. — Юноша, открыв рот, глядел на девицу. — Значит, решил, что сумеешь провести нас, как старого Клотагорба? Посмотри-ка на свою дуару.
Взгляд Джон-Тома опустился вниз, и он едва не подскочил. По краям инструмента затухал яркий фиолетовый свет, трепетавший еще на ясных металлических струнах.
— Но я не... Я же ничего не сделал. — Джон-Том оттолкнул от себя инструмент, словно тот мог вдруг ни с того ни с сего тяпнуть его за пальцы. Но ремень удержал дуару, которая возвратилась, ударив юношу по ребрам. Дубина за спиной покачнулась.
— Попробуй еще, — шепнула Талея. — Ищи свою магию.
Темнело, пожалуй, слишком уж быстро. Нерешительно — в конце концов, это же всего лишь дуара — Джон-Том притронулся к нижним струнам и сыграл на них несколько тактов «Пурпурного тумана». И каждый раз, когда он прикасался к струнам, они испускали фиолетовый свет.
Но было и еще что-то. Сама музыка казалась здесь другой. Прохладной, как вода из горного озера, и шершавой, словно напильник. В голове его полыхали белые молнии, по рукам бегали мурашки. Обломки мыслей громыхали в его голове, как в погремушке.
М-да... Но какой звук!
Он попробовал вновь, уже более уверенной рукой. Мощные аккорды срывались со струн с громом — он такого не ожидал. Раскаты отдавались далеко в лесу, хотя никакого усилителя не было и в помине. Этот могучий звук исходил из дуары, уверенно покоившейся на его животе, а из-под пальцев струился свет.
«Что это, — метались мысли, — инструмент ли виною или же преображаюсь я сам?»
Строчка целиком была из какой-то песни, однако она позволяла если не объяснить, то понять, что с ним происходит.
— Нет, я не чаропевец, — наконец сообщил Джон-Том Маджу й Талее. — Просто не знаю, что и думать. — Смирение в собственном голосе удивило его самого. — Но мне всегда казалось, во Мне что-то есть. Так думает всякий, кто хочет стать музыкантом. Есть такая строчка в одной песне: «Магия в музыке, а музыка во мне». Наверно, Талея, ты права. Может быть, Клотагорб не так уж и ошибся... Тогда буду делать, что сумею, хотя я еще ничего не понимаю. Пока, по-моему, мне удалось только заставить эту гитару светиться фиолетовым огнем.
— Приятель, что нам в том, как ты это делаешь. — Маджа уже распирала гордость за успехи Джон-Тома. — Тока не позабудь как.
— Надо... поэкспериментировать. — Ум Талей лихорадочно напрягался. — ДжОн-Том, ты должен уметь направлять свои способности. Любой волшебник...
— Не надо... Не зови меня так.
— Ну, любой чаропевец умеет сотворить то, что захочет. А так, если не знаешь, что получится, магия не то что бесполезна — опасна.
— Но я не знаю нужных слов, — запротестовал Джон-Том. — Просто нет таких песен — с научными словами.
— Джон-Том, ты владеешь музыкой. Ее магии достаточно, чтобы слова сделали свое дело. — Она огляделась. В лесу темнело, сумерки мягко опускались на макушки деревьев. — Что нам сейчас нужно?
— Деньги, — без промедления вставил Мадж.
— Заткнись, Мадж- Будешь ты, наконец, серьезным?
— Там, где речь идет о деньгах, любашка, я всегда серьезен.
Талея кисло глянула на него.
— Отсюда за деньги не выберешься — нечего покупать. Деньги не помогут нам быстро и благополучно добраться до Клотагор-бова Древа. — Она выжидающим взором поглядела на Джон-Тома. — Может, попробуешь?
— Что? Переместить нас туда? Но я не знаю чем... — Он умолк, все еще чувствуя опьянение. Должно быть, причиной этого было воздействие музыки... Или власть над нею, вдруг появившаяся у него... Или сознание того, какие способности вдруг свалились на него, а он и не знает, что с ними делать.
Итак, придется вести их к Древу. Делай, дурень, женщина просит.
А какую же песню использовать? В этом и кроется главное, кого бы ты ни хотел заворожить, — духов или зрительный зал.
«Бич Бойз»... Да, наверное. «Чертовщинка в машинке». Ну, и раз берешься за дело, Меривезер, нечего дурачиться по пустякам. Давай-ка создадим нечто действительно реальное.
Голова Джон-Тома кружилась. Почти ничего не замечая, он прочистил горло и завел: «Дорога гладка, лети моя «девятка».
