Как и многое у нас, новый институт возникал, что называется, на голом месте. Не было ни четкой концепции того, чему и как будут обучать студентов, ни учебников, ни оборудования. Программы писались коллективно и с лету, становясь плодом многочасовой «мозговой атаки». Вот и появились в учебных планах заведения такие необычные предметы, как «Теория и практика психологической адаптации в экстремальных условиях жизни», «Основы темпонавтики» и т. п. Совершенно не представляя, как могут выглядеть и по каким законам могут развиваться неземные цивилизации, мудрецы от истории, взяв за основу древние культуры Земли, создали «Экзоориенталистику», базировавшуюся на обобщении опыта цивилизаций Древнего Востока, «Космоантику» – производное от античности, «Астромедиевистику», уходившую корнями в европейское Средневековье.
Проходили годы, десятилетия. Освоение Большого Космоса шло со скрипом. К началу XXIІ века земляне еле‑еле вырвались за пределы Солнечной системы. ИНКА постепенно превращался в обычный истфак. Наборы стремительно сокращались, и руководству приходилось давать студентам наряду с «космическими» вполне земные специальности. Так, Данька, учившийся на отделении экзоориенталистики, должен был получить в диплом еще и «традиционную» запись: ученый‑египтолог. Однако экзотические предметы по‑прежнему преподавались и изучались. И даже совершенствовались, обрастая научным и методическим аппаратом.
Данька, в отличие от многих своих однокашников, вполне серьезно относился к изучению «научно‑фантастических дисциплин», как презрительно именовали их студенты ИНКА. Посещение этих занятий было факультативным, и лишь редкие зубрилы типа Горового записывались на лекции по «Психадаптации». Теперь, оказавшись в такой ситуации, парень впервые по достоинству оценил свою предусмотрительность. Он вполне осознавал, что если бы не способность взять себя в руки и спокойно проанализировать ситуацию, выработанная им в течение трех лет посещения практикума, то впору было бы свихнуться.
То, что происходило с Данькой здесь и сейчас, до боли напомнило ему сюжеты старых фантастических романов, читанных им в детстве: «Янки при дворе короля Артура» Марка Твена, «Затерянного мира» Конан Дойла, «Меча Без Имени» Андрея Белянина.
– Вот еще, лорд Скиминок выискался! – одернул себя парень. – Лучше подумай, что делать будешь! Если все это не сон, конечно.
Он пока еще надеялся, что вот сейчас проснется на московском городском пляже, сбрызнутый речной водой из ладошек Нюшки, и расскажет ей о своем удивительном, сказочном путешествии.
Но сон, увы, длился. И приходилось напрягать серое вещество, чтобы окончательно не впасть в прострацию.
Упомянутые Каи имена принцев позволили Дане с примерной точностью прикинуть свое положение во времени.
Его любимое Древнее царство. Четвертая династия.
Джедефхор и Хафра были сыновьями Хуфу, или по‑гречески Хеопса, второго фараона из этой династии, строителя первой из трех Великих Пирамид. Причем Хафра – Хефрен станет наследником отца и возведет вторую по величине пирамиду. Что же касается Джедефхора, то эта фигура была окутана таинственным мраком. Великий мудрец и волшебник, в свое время отказавшийся от египетской короны в пользу братьев, вот и все, что сохранилось о нем в анналах истории. Любопытно будет с ним познакомиться…
«Боже, о чем я только думаю! – покрылся холодным потом студент. – Поразмыслил бы лучше над тем, как вообще выжить в этих жутких условиях. Чем я питаться буду?! Одних болезней, неизвестных нашей науке, тут видимо‑невидимо. И никаких лекарств, антибиотиков и витаминов. Даже примитивной зеленки небось нет!» «И как я умудряюсь понимать то, что мне говорят? – вновь проснулся в Даньке профессиональный ученый‑историк. – Совсем незаметно языкового барьера. Я, конечно, изучал древнеегипетский. Но ведь всего лишь письменный. Как по‑настоящему звучала живая разговорная речь древних египтян, никто не знает. Странно, что и меня понимают. Вероятно, тоже издержки телепортации. И еще. Интересно, куда подевался настоящий Джеди, место которого я занял? Да, без бутылки тут не разобраться. И лучше бы не „Бочкарева“, а „Гжелки“…
