Никто из полезных государству забыт не будет.
Всем повелеваю всегда помнить, что мы волю Божью выполняем, а не скот на бойне забиваем — все должно осуществляться по закону — никаких экспроприаций и контрибуций, никакого насилия над мирным населением. Это народ России, хотя временами и заблудший.
Наших союзников заверяю в соблюдении наших союзных обязательств и надеюсь на союзническое же отношение к нам. — Он заметил кивок генерала Маллесона и усмешку его представителя в Ташкенте Бейли. «Что ж, посмотрим за кем последняя усмешка», — подумал Николай Константинович и продолжил:
— С нами Бог, нам очень нужно его участие в делах наших, и я при вас обращаюсь к нему, надеюсь, вы поддержите мою молитву:
«Господи, Боже мой, Царю царствующих и Господи господствующих, сохранивши мя невредиму от всех скорбей и напастей, ныне же и царствовати над преславным сим народом оправдавый, исповедую неисчетное ко мне Твое милосердие, и благодаря Величеству Твоему поклоняюся. Ты же, Владыко и Господи мой, настави мя в деле, на не же послал мя еси, вразуми и управи мя в великом служении сем, даждь и смиренно моему премудрость, предстоящую престолом Твоим. Буди сердце мое в руку Твоею, еже вся устроити к пользе врученных мне людей и к славе Твоей, яко да и в день суда Твоего непостыдное воздам Тебе слово. Милостию и щедротами Единороднаго Сына Твоего, с Ним же благословен еси с Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом во веки. Аминь».
Епископ Лука про себя усмехнулся поспешности монарха, не по порядку произнесшего молитву, но настолько у него искренне прочувствованно получилось, что все к лучшему. А вслух провозгласил:
— Мир всем!
А эмир перевел негромко:
— Ассалому алайкум…
Тут и протодиакон, соблюдая чин, провозгласил:
- Паки и паки, преклонше колена, Господу помолимся!
Все преклонили колена, в том числе, и императорские величества, а Лука, спасая чин венчания, поднял под руку императора и, взяв со стола срочно изготовленные ювелирами тайно скипетр и державу, вручил их.
Император принял — скипетр в правую, а державу — в левую руку под молитвенные слова епископа:
— Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь! Благословляю на царство, ибо такова воля Божья! — и сопроводил Его Императорское Величество на трон.
И опять вступил протодиакон, провозгласив весь полный титул Императорского Величества и прогудел трубно: «Многая лета!» — а певчие подхватили:
— Многая лета! Многая лета!..
И под это звонкое и радостное пожелание ощутил вдруг себя Николай Константинович молодым и готовым горы своротить, даже влюбиться — верный признак воскрешения к жизни.
И начался звон во все колокола, и пушки грянули холостыми из крепости, и оружейный залп прокатился, а тем временем, как духовные, так и мирские чины от своих мест троекратным поклонением приветствовали императора.
Потом началась литургия. Николай Константинович вдруг потерял ощущение реальности происходящего, словно смотрел на все это со стороны, будто не с ним сие происходит.
Тем временем его под пение церковное препроводили в Царские врата и к миропомазанию приступили: епископ Волховский Даниил сосуд с миро держал, епископ Лука, макал во святое миро особую кисть да проводил ею помазание Его Величества на челе, на очах, на ноздрях, на устах, на ушесех, на раме, на персех, и по обою сторону на руках, глаголя: «Печать дара Святаго Духа»; а епископ Суздальский Василий места помазанные чистою хлопчатою бумагою отирал.
И снова был великий звон, и салюты из пушек и ружей.
После причастия императора вновь препроводили к трону, где он должен был выслушать литургию и прочие действия, совершаемые по чину венчания.
И только сел он на трон, как из рядов удостоенных приглашения выскочил Константин Осипов и с криком: «Умри, шут!» — выстрелил в императора.
И в единое мгновение сжались по воле Божьей от сердца идущие действия: императрица Надежда прикрыла собой мужа, а эмир бухарский единым движением выхватил саблю свою и отсек злоумышленнику сначала кисть с маузером, а следом и голову с плеч — это он умел.
Дарья Часовитина-старшая одновременно с Николаем Константиновичем бросилась к Надежде Александровне с криком:
