— Похоже на исповедь главного злодея в дурной пьесе, — с иронией произнес я.
— В этой пьесе, сударь Лебовский, вы в роли злодея. Вы защищаете пережитки прошлого. А то, что я сейчас сказал, все равно вам не поможет.
— Да? А что скажут по этому поводу маги? К примеру, Райд Асмуд.
— Маги? А какое вы имеете к ним отношение? — неприятно улыбнулся Райнех. — Маги нас прекрасно понимают…
— Хватит, — неожиданно перебил его Левингстон. — Маэл, вы выслушали моего коллегу, он несколько увлеченный человек и порой заглядывает слишком далеко. Но вы не можете отрицать, что страна нуждается в реформах. И кто кроме нас сможет их провести? Мы предлагаем вам стать на нашу сторону. Мы решим ваши проблемы, как денежные, так и конфликт с Советом магов и кланом Астреяров. Для нас это не составит труда.
— Вы красиво говорили, но как же честь? То, что вы мне предлагаете, называется изменой. И какими красивыми словами не прикрываться, измена останется предательством. Вы хотите ради своей жажды власти утопить Райхен в крови, и хорошо, если только Райхен, а не полмира. Деньги могут далеко не все. Вы не купите за них верность и преданность. Деньги не вернут жизнь погибшим. И что главное, за деньги вы не купите магов. Особенно Астреяров, чем больше вы будете им платить, тем больше они будут вас презирать.
Оба промышленника с разочарованием переглянулись.
— Честь? — с сарказмом сказал Гюнтер Райнех. — А что вы можете знать о чести и магах? Вы даже не маг! Вас выгнала с позором ваша же семья! Вы бродяга без роду и племени, а ваши высокопарные, пафосные и лицемерные речи не прикроют вашей ничтожности. Вы якшаетесь с некромантом, позволяете собой помыкать и лижете сапоги императору!
Арья быстро положила руку мне на локоть.
— Увы, но вашу честь, как и шпагу, давно пора отдать в музей, они уже безнадежно устарели. Они красивы, спору нет, но в жизни им нет места, — с сожалением произнес Чарльз Левингстон. — Вы можете убить нас сейчас или потом. Можете разгромить Союз промышленников, но все равно проиграете. Вы пережиток прошлого и умрете вместе с ним. И вы это понимаете, потому и молчите. Всего доброго.
Они встали и ушли, а я еще долго сидел, до боли сжимая кулаки.
— Маэл…
— Я где-то просчитался.
— Что?
— Я ошибся. У них есть козырь, о котором мы ничего не знаем и они это поняли.
Арья не поняла, о чем я говорил. Я и сам ничего не понимал, ведь все спланировано, все рассчитано, все по плану, но почему тогда они были так уверены? Почему такое ощущение, что что-то не так?
На встречу с Рэндалом Бахом я пришел вместе с Данте, но брат в основном слушал, лишь изредка высказывая свое мнение. Я коротко рассказал о расследовании похищений волшебниц и, не называя имен, о случае с сыном Лютеции.
— Эта аристократка, она известна?
— О, я бы так не сказал, — не задумываясь, сказал я правду. — Меня познакомили с ней общие друзья.
Правда, вообще, вещь интересная. Все зависит от того, с какой стороны смотреть на те или иные вещи.
— Значит, культ Хаоса.
— Да, — кивнул Данте. — Вернее опять его прислужники, в который уже раз мы ловим хвост ящерицы?
— Вы знаете, какая именно часть дворянства оказалась замешана в культе, сударь Маэл? У вас есть какие-нибудь предположения на этот счет?
— Это дворяне, отринувшие въевшиеся в кровь традиции и обычаи дворянства. Старые нормы, правила чести и фамильная гордость для них пустой звук. Иначе бы они никогда не опустились бы до такой магии. Это сторонники республиканцев, я уверен.
— Вот как, — хмыкнул старый волшебник.
— Кроме этого, я проверил иные слои столичного дворянства. Никаких намеков на культ.
— Значит, тот, кто посмел покуситься на трон императора, нарушил и древний запрет?
Мне не понравились слова и интонация Рэндала Баха, он словно бы насмехался надо мной.
— Не совсем так. Тот, кто с легкостью преступил одни негласные запреты и нарушил вековые традиции, с такой же легкостью может повторить это и в отношении других правил.
— Да, но это же можно сказать и о вас, братьях Лебовских, да и о всех Молодых магах.
— За Молодых магов отвечаю я, — холодно ответил Данте. — Среди них нет хаоситов.
