Именно любовь сгубила Ариадну и Тезея.
И Минотавра, если вспомнить рассказ Борхеса[69].
Любовь или жалкое подобие любви едва не сгубили Джинджер.
Рейчел все это видит.
И понимает.
Цепь – метафора уз, благодаря которым люди становятся друзьями и семьями. Это пуповина, соединяющая мать и дитя. Это дорога или узкая тропа, которой должен пройти герой, чтобы исполнить миссию. Это тонкая алая нить, которую Ариадна догадалась использовать в лабиринте.
Рейчел все это понимает.
От понимания еще горше.
Рейчел закрывает глаза и погружается во тьму.
Мир уплывает, удаляется, тает…
Но что это? Что-то острое. Больно царапающее. Режущее.
Осколок. Длинный тонкий осколок.
Большим пальцем Рейчел придвигает его к себе и сжимает в ладони. Руки в крови, но осколок она не выпустит.
Зеркальной фобии вопреки, Рейчел Кляйн провалилась в Зазеркалье с осколком зеркала в руках. Она подарит его Джинджер.
Обязательно.
На последнем вздохе Рейчел вонзает осколок в горло Джинджер.
Джинджер кричит, отпускает Рейчел, хватает себя за шею. Нащупывает осколок и пытается спастись, но сонная артерия перерезана, и из раны уже хлещет ярко-алая артериальная кровь. Рейчел отползает от нее и жадно хватает воздух ртом. У Джинджер глаза вылезают из орбит.
– Я знала, что ты… – лепечет она и падает на пол.
Рейчел глубоко дышит, закрывает глаза, открывает снова. Теперь она видит лишь Кайли. Кайли ее обнимает.
Двадцать секунд в объятиях дочери, потом Рейчел встает и зажимает тряпкой рану на животе у Пита. Пуля чудом не задела жизненно важные кровеносные сосуды, но Питу нужно в больницу. Срочно.
Кайли разыскивает телефон матери и набирает 911. Диспетчеру она говорит, что нужно прислать полицию и «скорую». Она передает трубку Стюарту и склоняется над отцом.
Стюарт объясняет диспетчеру, куда именно ехать от шоссе 1А. Когда замечает, что дом Дэниела объят пламенем, он просит прислать еще и пожарных.
– Милый, оставайся на линии, помощь вот-вот подоспеет, – обещает диспетчер.
Кайли находит два куска брезента. Одним она накрывает дядю Пита и отца, другим – маму и Стюарта, чтобы защитить их от ветра и снега, гуляющих по скотобойне.
– Идите сюда! – Рейчел зовет детей и прижимает их к себе.
Она обещает, что все будет хорошо, тем голосом, каким матери десятки тысячелетий успокаивают своих малышей.
– Чем помочь? – спрашивает Марти, подползая к ним.
– Помоги дяде Питу, – просит отца Кайли. – Зажми его рану.
Марти кивает и крепко прижимает тряпку к животу Пита.
– Держись, брателло, тебе наверняка солоней приходилось.
Рана у Пита ужасная, но в темных глазах еще полыхает огонь. Смерти противостоит дикая, неукрощенная сила.
На полуразрушенную крышу скотобойни падают горящие головни.
– Ребята, нам, кажется, пора отсюда выбираться, – говорит Марти.
Рейчел смотрит на дикое пламя, пожирающее западное крыло дома.
– Пита мы сможем вынести? – спрашивает она.
– Придется, наверное, – отвечает Марти.
Пламя охватывает верхний этаж, деревянная терраса обваливается.
С черного неба на скотобойню летят снег и уголья.
– По-моему, я слышу спасателей, – говорит Рейчел.
В ночи раздается вой сирены.
Кайли улыбается. Стюарт кивает. Рейчел плотнее закутывает обоих в брезент. Отпустить от себя дочь теперь будет сложно. Просто нереально. Она целует Кайли в макушку.
Пит рад, что ему довелось это увидеть. Он медленно жмурится, пробует что-то сказать, только слова не идут. Пит чувствует, что впадает в шок, он миллион раз такое видел. Чтобы выжить, ему срочно необходим доктор.
Марти разговаривает с ним, только Питу нужен… Где он? Пит шарит по полу до тех пор, пока не нащупывает кольт, из которого разъяренный дед якобы пальнул по истребителю «Зеро», решившему протаранить линкор «Миссури».
Пит умудряется его поднять.
Кольт… Настоящий талисман… Деда он оберегал всю Тихоокеанскую кампанию, Пита – целых пять командировок на ТВД.
Пит надеется, что хоть одна капля спасительной силы в талисмане осталась.
74
Рыжим его зовут с самого детства. Нарекли его Дэниелом в честь отца, но папаша слишком часто давал волю кулакам, чтобы мальчишка к нему прикипел душой. На службе его зовут Рыжим. Или сержантом. Или сержантом Фицпатриком. Ему нравится, когда зовут Рыжим.
