Некоторые тренеры не прощают таких ошибок своим подопечным. Я же не прощаю совсем другого — инертности, нежелания отдавать себя целиком игре, команде. Яака упрекнуть было не в чем. Он не из равнодушных. Никаких обвинений по большому счету я ему предъяввить не мог, хотя, конечно, было и обидно, и больно очень…
Похожая ситуация сложилась и на чемпионате мира 1970 года в Любляне. Вновь мы получили только «бронзу». Тогда я в очередной раз, но как–то более остро, понял, что тренерская доля — не розы, но шипы. Я выслушал немало претензий в свой адрес за такой итог выступления сборной, в том числе и от некоторых баскетболистов. Яак, быть может, тоже считал, что виноват в неудаче я, однако ни разу мне этого не высказал. И вообще, он предпочитал всем обсуждениям игру. Он бился до конца, а результат воспринимал спокойнее многих, переживал внутри. И в том же году он вместе со мной ушел из сборной.
Действительно, вряд ли он мог уже сыграть в новой команде. Наступили иные времена, пришли другие центровые. Правда, в сборной блистал Саша Белов с теми же, что и у Яака, 200 сантиметрами роста, но Белов — уникум, да и физически он был лучше готов к тем требованиям, которые предъявлял баскетбол 70‑х годов на высшем уровне. Тем не менее до 1975 года Яак играл за «Калев», и, как я уже рассказывал, играл великолепно. Ушел в возрасте 35 лет, ушел достойно. У него были все основания стать хорошим тренером. И одно время Яак возглавлял родную команду. Но и его постигла обычная тренерская судьба: проиграла команда (хотя виноватым в том, что в республике вовремя не позаботились о подготовке резерва, о своевременной смене поколений, Яак конечно же не был), и Липсо освободили. С тех пор работает шофером такси. А жаль. Такими людьми разбрасываться нельзя. Уж Яак–то мог бы многое еще сделать для нашего баскетбола, прежде всего для эстонского, который в итоге потерял своего представителя в высшей лиге всесоюзного чемпионата. Ему было бы что сказать и показать своим воспитанникам.
Сама игра Яака предполагала, что из него тренер, безусловно, получится. Не будучи атлетом, уступая тяжесть борьбы непосредственно под щитами, скажем Круминьшу, Яак отодвигался в ту зону, где мог бы принести больше пользы, а затем сам присоединялся к борьбе за подбор. Он был идеальным исполнителем вспомогательной игры. Будучи несколько в стороне от эпицентра событий, Липсо верно оценивал момент и вступал в схватку только тогда, когда это действительно было необходимо. А это вырабатывало свой взгляд на баскетбол, заставляло анализировать ситуации, думать, выбирать быстрые и правильные решения (и в этом он был похож на Сашу Белова). Важно и то, что этот очень славный парень мог играть абсолютно с любым партнером. Не помню, чтобы кто–то хоть раз возразил против присутствия на площадке Яака Липсо (а такие случаи бывают почти с каждым баскетболистом, даже с самым великим). И это ведь тоже о чем–то говорит, не так ли?
Судьба этого внешне нескладного парня несколько необычна. Вымахал он за два метра довольно быстро: в 10 лет — 180 сантиметров, а в 15— уже 207. Казалось, он создан для баскетбола. И естественно, что астраханский тренер Николай Петрович Свешников, увидев такого высокого юношу, стал уговаривать его заниматься баскетболом. Но Володя отказывался, мотивируя свой отказ достаточно нетривиально. Дескать, тогда все будут думать, что я только из–за роста и пошел в баскетбол. А я не хочу, чтобы так думали, поэтому буду заниматься футболом…
И действительно, увлекался футболом, ходил на тренировки. И кто знает, как бы сложилась его жизнь, если бы не настойчивость еще одного тренера по баскетболу, замечательного специалиста Георгия Тихоновича Никитина, который, заметив среди зрителей баскетбольного турнира Спартакиады народов СССР длинного юнца, тут же предложил ему переехать в Москву. Однако и на этот раз последовал отказ.
Тем не менее в Москве Володя все же оказался, так как приехал поступать в Московский технологический институт. Спорт же у него отошел совсем на задний план. Да и до спорта ли, коли он попал в больницу и почти весь тот год провел в больничной палате: у него оторвался кусочек легкого…
