С чего вдруг ей так стало важно, что Финн попал в этот список? Они не так давно знакомы, не клялись друг другу в вечной любви. Тамсин вообще не стоило доверять ему. Ведь ее преследовало ощущение, будто он что-то скрывает от нее…
Но, вместо того чтобы прислушаться к интуиции, она позволила ему окрутить себя. Ей так отчаянно хотелось быть свободной, беззаботной, счастливой, что она осталась слепа к правде. Финн оказался таким же, как и все. Хуже, он использовал против нее ее желание быть принятой, заставил нуждаться в нем в повседневной жизни, влюбил в себя.
«Нет! Никогда!» Тамсин стукнула кулаками по полу.
Никакой любви, лишь влечение, обычное физическое влечение. Она не могла любить Финна. Ее чувствам лишь льстило его внимание. Оно легло бальзамом на ее раненую гордость. И где же она теперь?
Тамсин встала и пошла в комнату хозяев, но не могла найти в себе силы и желание собрать осколки, привести в порядок коробки и убрать ветки. Она вернулась к своей спальне, сняла обувь и легла на кровать, завернувшись в одеяло. Ей казалось, что ее переехал поезд. Как ей хотелось забыться, хотя бы на пару часов. Тогда бы она смогла решить, что делать дальше, сейчас ей было слишком тяжело.
Солнце уже садилось, когда ее разбудил звонок. Она резко подняла трубку и ответила:
— Да?
— Мисс Мастерс, это Джилл из агентства недвижимости.
— Да, насчет повреждений…
— Я говорил с хозяином, мистером Фабрини, и он попросил, чтобы вы переехали.
Идея переехать на время ремонта показалась Тамсин странной.
— Прошу прощения? Это слишком. Нужно заменить всего лишь одно окно. Наверняка я могу остаться на это время в доме.
— Вы не поняли меня, мисс Мастерс. Мистер Фабрини хочет, чтобы вы освободили дом вообще.
— Что? Освободить дом? Но договор…
— Это договор понедельного найма, подразумевающий, что он может быть расторгнут любой из сторон без предупреждения. Вам возместят переплату.
— Да, я понимаю… — Тамсин надеялась, что у нее будет хотя бы неделя, прежде чем уехать.
— Значит, вы подготовитесь?
— Да, конечно. Есть ли у вас сейчас какие-то свободные места, куда я могла бы переехать?
— К сожалению, нет. Сейчас время праздников, и все уже забронировано.
— Понятно. Можете ли вы дать мне хотя бы пару дней, чтобы я подыскала…
— Мисс Мастерс, мне жаль, но я, видимо, нечетко обозначил позицию хозяина. Он хочет, чтобы вы уехали сегодня.
— Простите?
— Он очень настаивал.
В этом Тамсин уже не сомневалась. Что ей на прощание сказал Финн? Что он сделает все возможное? Кажется, он все уже сделал. Поговорил с этим мистером Фабрини, и вот теперь ее выгоняют. Пустоту внутри ее снова начал заполнять гнев.
— Хорошо. Я буду готова через пару часов.
— Отлично.
«Черт возьми», — думала Тамсин, бросая трубку. Она на автомате поднялась с кровати, сдернула белье и отнесла его вместе с полотенцами из ванной в стиральную машину. Ей вдруг захотелось оставить все как есть, но не могла опуститься так низко.
Постепенно она привела дом в состояние, в котором он был до ее приезда: пропылесосила комнаты, застелила свежее белье, повесила чистые полотенца и выкинула портящиеся продукты из холодильника. Когда все было сделано, а вещи собраны, Тамсин чувствовала полное опустошение. Конечно, ведь она весь день ничего не ела, но мысли о еде были последними в ее заботах. Главное найти, где переночевать. Мистер Фабрини явно хотел вытурить ее из Новой Зеландии, но это у него не получится. Не сегодня. Никогда, пока она не найдет свою мать.
Покормив Люси и выгнав ее на улицу, Тамсин заперла дом и отправилась в агентство отдавать ключи. По дороге она остановилась в маленьком кафе. Повсюду висели рождественские украшения и слышались рождественские песни. Чувствуя себя современным Скруджем, когда преддверие Рождества отнюдь не радует, Тамсин заказала себе кофе и кусок пирога и принялась за поиски свободных гостиниц в Интернете.
Сначала она позвонила Пенни. Спустя полчаса поиски жилья так и не увенчались успехом. Все места в городе и пригородах были заняты. Скорее всего, ей придется ночевать в машине. По крайней мере, машину у нее пока никто не отобрал. Тамсин расстроенно гоняла по тарелке остаток пирога, который уже давно остыл.
