— Для нас же будет лучше, если между нами установятся нормальные человеческие отношения.
— Я с этим согласна, — отвечала Луиза.
В течение трех Последующих ночей они работали рядом в воде, в темноте, пока от усталости не впадали в состояние прострации. Им очень помогал смех: работать становилось легче. Да и вообще вместе было легче переносить трудности. Грэг никогда к ней не прикасался. И не сказал ни слова о том, чего ему хотелось.
Он не знал, как следовало с ней говорить. Он охотно слушал, когда Луиза рассказывала ему о Мэгги и Тэде, об истории участия семьи Нэтти в жемчужном бизнесе. Но было трудно заставить его самого рассказать о себе.
Луиза потихоньку вытягивала из него все, но делала это не для того, чтобы укрепить их отношения, но потому, что Грэгори Коплин, как всякий одинокий человек, сам нуждался в этом. Грэг оказался вовсе не таким, каким она его вообразила с самого начала. Он рассказал, как жил в Амстердаме и Токио. Похоже, что у него не было настоящего дома. Из всех родственников он упоминал только своего деда Масаки. По делам фирмы он ездил в разные экзотические места. Но все рассказы говорили только об одном: Грэгори нигде не знал покоя. Всюду он попадал в сложные ситуации, иногда ему грозила опасность. Он не скрывал, что для него важны власть к богатство. Однако она никогда еще не встречала человека, который так открыто и заразительно смеялся. И почему это многие, по его словам, имели склонность судить о нем слишком резко?
Каждый вечер он приносил ей по розе: первая была персикового цвета, вторая — белая, третья — бледно-розовая. Она старалась не придавать этому значения. Как не обращала внимания — и, вероятно, зря — на то, как он на нее иногда смотрел, какие теплые нотки появлялись в его голосе, когда он с ней разговаривал. Грэг желал ее, и в то же время оберегал и лелеял. Хотела она этого или нет, но их отношения становились все более эмоциональными. И Луиза защищалась, как могла, — старалась не замечать того, что происходило между ними.
Она давно уже наложила табу на интимные отношения с мужчинами. Одной из причин этого была ее гордость. Но Грэгори не в пример многим понимал, что такое гордость. Он сам гордо шел по жизни один. Она — тоже.
Если бы он еще раз попытался сблизиться с ней, она бы перестала ему доверять. Но Грэгори к ней не прикасался. Вторая добытая ими партия жемчуга по качеству даже превзошла первую. Луиза ждала, что последует за этим. На третью ночь они собирали контрольную группу раковин, которые не получали нового питательного раствора. И в эту ночь Луиза продолжала ждать. На четвертую ночь она почувствовала себя вымотанной до предела. Она заснула прямо в лодке. А когда проснулась, увидела, что Грэгори сделал всю работу с сетями. У него была возможность воспользоваться ее беззащитностью, но он на это не пошел.
Луиза начала привыкать к длительному общению с Грэгом. В этом было что-то притягательное. В душе ее нарастала тяга к нему. Но ведь Грэг ничего не знал о том ужасном пожаре в ее доме, а также о рубцах на ее теле. И он не должен о них узнать. Что дурного в том, что ей нравилось слышать его негромкий смех в темноте ночи? И что ей хотелось, как любой нормальной женщине, общаться с мужчиной? Ведь и сам он очень одинок. Она радовалась, когда ей удавалось заставить его улыбнуться, рассмеяться. С ним она чувствовала себя красивой, безупречной, особенной. И если даже ей в эти ночи приходили какие-либо фантазии, то они были крайне невинны. О них никто все равно не узнает. И ничего особенного случиться не может.
Но затем наступила среда. И разразилась буря.
В среду утром, в половине двенадцатого, Луиза взбежала по ступенькам веранды своего дома. За дверями она оставила свои промокшие кожаные болотные сапоги. Увидев хозяйку, Мэгги раскрыла от удивления рот.
— Знаю, знаю! — пробегая мимо нее, крикнула Луиза. — Я похожа на речную крысу… Но у меня есть всего двадцать минут, чтобы преобразиться в деловую женщину.
Через двадцать минут Луиза была уже в машине. Ехать было недалеко, и вскоре ее старенький «датсун» затормозил перед закрытыми воротами поместья Бейли. Ворота распахнулись, и она проследовала к дому.
