— Ладно тебе, — отмахнулся он. — Я просто болван набитый.
Это самоуничижение было так непохоже на Гельмута, что Джордан невольно рассмеялась.
— Почему?
— Мне надо было при первом же удобном случае уложить тебя в постель, а не выслушивать твои лекции о том, что такое «неприлично». Никогда себе этого не прощу!
— Однако именно моя неуступчивость и привлекала тебя. Кроме того, я рассчитывала, что рано или поздно тебе это надоест и ты откажешься от меня.
— Такого бы не случилось, — прошептал он, рассматривая своими голубыми глазами повернутое к нему красивое лицо Джордан. Тактично кашлянув, он спросил: — Когда ты уезжаешь?
— Пока точно не знаю. Билл должен сообщить мне об этом со дня на день.
— Может быть, мы еще увидимся до твоего отъезда? — с надеждой спросил он.
— Не стоит, Гельмут, — с грустной улыбкой ответила женщина. — Так будет лучше.
— Ты, как всегда, прагматична. Здравый смысл — одна из твоих добродетелей. Джордан засмеялась.
— Сомнительный комплимент. А где же те поэтические сравнения, которыми ты осыпал меня раньше?
Гельмут тоже улыбнулся, но сразу же снова посерьезнел.
— Пойми меня правильно, Джордан. Острый ум ничуть не умаляет твою женскую привлекательность. — Притянув ее к себе, он прошептал ей в самое ухо: — Не позволяй своему здравому смыслу поработить тебя. Не давай ему определять все течение твоей жизни. Скажу по секрету, что своими самыми большими успехами я обязан… азарту.
Он еще раз поцеловал ее на прощание и вышел за дверь.
— Черт! — выругалась Джордан, вновь спускаясь по лестнице. Только минуту назад она заперла магазин на ночь и выключила повсюду свет, и вот какой-то поздний посетитель барабанит в дверь.
Она очень устала. На протяжении всей последней недели она не покладая рук трудилась в магазине, пытаясь навести здесь порядок перед приездом дочери Бауэрмана, а по ночам, готовясь к отъезду, упаковывала в коробки свои личные вещи. Сегодняшний день выдался особенно суматошным. В ее магазин высадился целый десант старичков-туристов из Детройта, и каждый — а их было человек пятьдесят — требовал к себе персонального внимания. Когда они наконец ушли, все в магазине было перевернуто вверх дном, и Джордан принялась заново расставлять книги на полках. И вот кто-то опять по-хозяйски колошматит в дверь, не обращая внимания на табличку с надписью «ЗАКРЫТО».
Джордан сердито повернула ключ в замке.
— Магазин зак… — начала было она, но запнулась на полуслове. Ее усталые, обведенные синими кругами глаза широко раскрылись.
На пороге, небрежно прислонившись к притолоке, стоял Ривз. Взгляд его был устремлен на свинцовые тучи, плывшие по небу. Первые капли уже упали на землю.
— Интересно, почему каждый раз, когда я сюда попадаю, тут обязательно приключается какое-нибудь стихийное бедствие, — задумчиво проговорил он и вошел мимо нее в дверь.
Джордан была так ошеломлена его внезапным появлением, что стояла как статуя и не сделала ни единого движения. Ее рот непроизвольно открылся, а руки повисли вдоль тела, как плети.
— Ч-что ты здесь делаешь? — наконец выдавила она из себя.
— Приехал, чтобы помочь тебе упаковать вещи. — Ривз поставил на пол дорожную сумку и кофр с фотокамерой, а затем повел плечами и освободился от куртки. — У тебя найдется что-нибудь поесть? У меня живот от голода свело.
Без лишних слов он двинулся к лестнице, и Джордан услышала звук его шагов по ступеням. Все еще не оправившись от его наглого вторжения, она двинулась вслед за ним и когда добралась до второго этажа, обнаружила, что Ривз инспектирует банки в холодильнике.
— Арахисовое масло… И это — все? — разочарованно протянул он. — Боюсь, нам придется ужинать в ресторане.
— Ривз, что ты здесь делаешь? — резко заговорила она.
Он бросил на нее дружелюбный взгляд.
— Повторяешься, Джордан. Ты уже задавала мне этот вопрос.
— Но ты на него не ответил.
— Почему же? Я сказал: приехал, чтобы помочь тебе собраться. Ты ведь скоро уезжаешь, не так ли?
Джордан наблюдала, с каким хладнокровием он намазывает подсохшее масло на кусок черствого хлеба, и изумление ее росло. Что происходит? Джордан не понимала, чего ему нужно, но какую бы игру он ни затеял, ярость ее с каждой секундой все нарастала.
