Ривз сосредоточенно возился с камерой, снимая Гельмута на фоне заснеженных пиков. Ему постоянно требовались все новые ракурсы: горизонт дальний, горизонт ближний…
Покончив с деловой частью, все трое вошли в бар и уселись за столик. Гельмут заказал на всех кофе-капуччино.
— Что ж, теперь я могу хвастаться перед знакомыми, что побывал на макушке Альп.
— Не совсем так, — уточнил педантичный Гельмут.
— Как это?
Джордан сочла себя обязанной выступить с разъяснениями:
— До самой вершины остается еще метров двадцать. Чтобы попасть туда, надо подняться по лестнице. Там, наверху, есть обзорная площадка.
Ривз воспринял эту информацию без видимого энтузиазма, однако она попробовала растормошить его:
— А что? Давай залезем!
— На самый верх? — спросил Ривз с возросшей тревогой.
— Ага!
Фотограф бросил на нее из-под насупленных бровей недовольный взгляд.
— Что-то не хочется, — пробубнил он.
— Ну же, Ривз, — присоединился к Джордан Гельмут. — Оттуда такой вид открывается — просто онемеешь!
Ривз в нерешительности отхлебнул еще кофе. Видно было, что душа его восстает против этого опасного предприятия.
— Я…
— Не хочешь ли ты сказать, что боишься? — поддразнила его Джордан.
— Нет, — прорычал он.
— Тогда — вперед! — Решительно встав, отважная женщина снова надела парку. Из кармана она извлекла вязаную шапочку и натянула на голову до самых бровей. Видно было, что «альпинистка» — не из робкого десятка.
Ривз не мог похвастать подобной отвагой, однако у него не оставалось выбора.
— Ну ладно, — кисло промямлил он, надевая свою дубленку.
— Так что же, Гельмут, идем? — воскликнула Джордан, поскольку тот тоже не торопился вставать из-за стола.
— Где уж мне, старику… Доктор говорит, что в моем возрасте излишняя подвижность противопоказана. А вы, молодежь, веселитесь, не обращайте на меня внимания. Резвитесь, детки, резвитесь…
Ривз и Джордан рассмеялись. Гельмут выглядел кем угодно, но только не тем, кем в шутку прикидывался. В нем не было абсолютно ничего от немощного старика. Крепкий мужчина с чашкой кофе в руке сидел в вальяжной позе, положив ногу на ногу и размеренно покачивая ступней в тяжелом ботинке от Гуччи.
Фотограф отчего-то долго не мог повесить свою камеру на шею, и Джордан пришлось буквально волоком вытаскивать его из кафе.
— Что ты наделала? Ты же прекрасно знаешь, как мне не хочется туда лезть. Сейчас у меня только одно желание — придушить тебя на месте! — рассерженно шипел он, плетясь следом за Джордан к ступенькам, которые вели наверх.
— Кажется, ты говорил, что перестаешь бояться, стоит тебе обрести под ногами твердую почву.
— Я соврал.
— Успокойся, тебе нечего бояться. Подумаешь, обзорная платформа чуть-чуть покачивается. Да и падать оттуда невысоко — каких-нибудь триста метров.
Теперь уж Ривз по-настоящему позеленел — то ли от бешенства, то ли от страха. Однако Джордан с беззаботным смехом потащила его за руку. Дойдя до середины лестницы, они остановились, чтобы перевести дух. Разреженный воздух быстро отнимал силы. Лицо Ривза обрело мрачно-серьезный вид. Взяв свою спутницу за плечи, он торжественно проговорил:
— Джордан, хочу, чтобы ты запомнила: если со мной что-нибудь случится…
— Но Ривз…
— Обещай мне, — твердо повторил он.
— Хорошо, — столь же торжественно ответила она, — обещаю.
— Если вдруг я потеряю равновесие, постарайся выхватить фотоаппарат у меня из рук и запечатлеть момент моего падения с этой проклятущей горы.
Джордан попыталась ударить его в живот, но Ривз, ловко увернувшись, весело расхохотался. Удержав одной ладонью оба ее кулака, другой он прижал к себе женщину, прекрасную в своем гневе.
— Ну тебя к черту! — с досадой выкрикнула она. — Я думала, ты серьезно…
— Я не шучу. За такой снимок ты наверняка получишь Пулитцера[7].
Джордан обиженно отвернулась, однако обижаться на него было совершенно невозможно, а потому, несмотря на разреженный воздух, оба весело смеялись остаток пути.
Достигнув вершины, Ривз быстро огляделся по сторонам и, торопливо пробормотав: «Очень мило», тут же направился обратно к лестнице.
— Э-э, нет! — проворно ухватила его за локоть Джордан. — Не затем я сюда столько карабкалась.
