— Ага, — сказал я, — и не меньше трех часов в колонии. Выходной пропал.
— Так я тебе возмещу! — не замедлил с торгом Старик. Он все–таки был главным редактором, а редакторы — это такая удивительная каста людей: каждый из них и литератор, и бизнесмен от литературы, и просто житейский хитрец в одном лице — с ними лучше не спорить. В другой день я бы и не стал этого делать, я уважал Старика и готов был жертвовать для него многим. Но сегодня меня ждала Лотта, потом я собирался узнать о судьбе своего разбитого автомобиля, переговорить с Моррисом, если получится — с Максом Гриппом или Снайдерсом, потом — добраться до Глэдис…
Нет, согласиться я никак не мог. А Старик напирал из всех сил:
— Билет на твое имя я уже заказал. Никаких проблем с подготовкой к полету у тебя не будет. Вылет через два часа.
— Нет–нет–нет! — запротестовал я, лихорадочно отыскивая решение трудной проблемы Старика без моего участия. И нашел. — Я позвоню Томасу Рою! — выпалил я. — Он мне должен. Он не откажется! Пусть один раз оторвет задницу от мегаполиса и заглянет в Космос. Вы не против?
— Рой? — неуверенно переспросил Старик. — Ну, если ты говоришь, что он слетает, то… Там репортаж–то плевый, все стандартное, как раз для него. Давай звони и рапортуй мне!
Я кинул взгляд на свой изжеванный галстук, который со вчерашнего вечера валялся рядом с диваном, и с легким мстительным удовлетворением набрал номер Томаса Роя. Зла я на него не держал, но раз уж так получилось — пусть отработает в выходной за вчерашнюю трусость! В конце концов командировка могла сослужить ему хорошую службу: стать началом продвижения в элитные ряды межпланетников. Старик отмечал тех «мегаполисников», которым удавалось сделать хороший космический репортаж.
Моя просьба у Томаса не вызвала никакого энтузиазма.
— Понимаешь, мы собирались с женой в театр…
Я мысленно увидел, как вытягивается его гладкая, с правильными чертами и вечной вежливой полуулыбкой физиономия. Томас был неплохим парнем, но вряд ли, как–то подумал я, он когда–нибудь станет хорошим журналистом. Он всегда напоминал мне банковского клерка среднего звена, да он, наверно, и был им по призванию. Он не любил экспромтов, авралов, скандалов, дальних поездок и очень боялся драк. Зато он, как никто другой в редакции, разбирался в биржевых делах и банковских котировках, мог быстро собрать нужные сведения и написать экономический обзор…
К сожалению, работа «мегаполисника» не ограничивается анализом экономической ситуации в городе. Уравновешенному, спокойному Рою приходилось в поте лица своего зарабатывать репортерский хлеб. Ему нередко доводилось бросать все и мчаться на место какого–нибудь происшествия или скандала, он с боем брал кабинеты мэрии, выслеживал капризных кинозвезд, вытягивал интервью из тупо мычащих обколотых наркоманов, при беглых социальных опросах хватал за полы прохожих. А иногда должен был направляться туда, куда не пошел бы по своей воле ни за какие коврижки: например, в космопорт на встречу горилл с планеты Какаду.
В случае с гориллами он совсем пал духом и изменил своему чувству долга. И теперь должен был за это поплатиться.
Надо будет поговорить с ним о смене места работы, подумал я. Его вполне устроил бы какой–нибудь солидный «Экономический вестник», и Рой бы пришелся «экономистам» по душе. И надо будет попросить Старика, чтобы составил парню протекцию.
— Но раз ты просишь…
Голос Роя звучал обреченно. Он не мог мне отказать. Тем более что я просил его о выполнении вполне безопасной и спокойной работы.
— Да уж, дружище, — чувствуя себя виноватым, попросил я, — выручи. А за мной дело не станет. Всегда можешь на меня положиться.
Мы договорились встретиться через полтора часа на космодроме перед кассами «небесных омнибусов». Очевидно, что все билеты на ближайшие рейсы были уже забронированы. Переписать свою бронь на имя Томаса Роя я не мог — такое не практиковалось. Оставалось только одно: я должен был по своим документам взять билет, заказанный на мое имя, и передать его Рою. При посадке на «омнибус» проверка документов пассажиров не проводилась.
