— Сын? — грубо польстил Антон, когда мальчишка скрылся.
— Внук.
Вопрос Оксане Федоровне понравился. Как всякой бабушке, ей нравилось, когда ее принимали за мать. Хотя Оксану Федоровну можно было принять только за мать, родившую после пенсии. Оксана Федоровна улыбнулась, и сразу стало ясно, что она относится к тем крикливым и шумным женщинам, которые клянут детей или внуков, но на поверку души в них не чают.
— Так что вы мне хотели сказать?
— Антон.
— Да, Антон?
— К сожалению, я должен сообщить, что Игнат Владимирович умер.
Заказчица не предупредила, можно ли открывать интервьюируемым женщинам факт смерти Куститского при драматических обстоятельствах. Антон специально не уточнял, ведь чума в Африке и яма с известью могли произвести шокирующее впечатление и сделать дам разговорчивее. Он в красках описал преждевременную гибель Игната Владимировича за тысячи верст от родной земли.
— Ай-я-я-я-яй! — сочувственно мотала головой Оксана Федоровна.
Она сморщилась, точно желая выдавить слезу, но скорбь ее была неискренней. Так на похоронах часто можно увидеть людей, по сути равнодушных к чужому горю, но пришедших отдать долг памяти: периодически они надевают на лицо маску скорби, а через минуту на их лицах уже отражаются раздумья о собственных проблемах.
— Отпевали? — спросила Оксана Федоровна.
— Кого? — глупо уточнил Антон и мысленно себя одернул.
— Игната отпевали? В последнее время, говорят, он стал религиозным.
— А раньше таким не был? — поспешил спросить Антон, в задачу которого входило как можно больше узнать о «раньше».
Бабушка не успела ответить, в дверях опять возник внук:
— Задачка не решается.
С лица Оксаны Федоровны мигом сдуло печаль.
— Будешь решать до посинения, ирод!
«Ирод не даст поговорить, — сообразил Антон. — Надо нейтрализовать».
— Позвольте, я помогу ребенку? — поднялся Антон.
— Как-то неудобно, — с сомнением, но и с надеждой произнесла Оксана Федоровна.
— Да я с удовольствием, — заверил Антон.
В комнате мальчишки Антон сел за его стол, спросил, какая задачка, быстро решил ее на бумажке — переписывай. Пацан вредно заметил, что еще три примера заданы. Антон решил примеры.
— И по русскому упражнение, — не преминул воспользоваться случаем юный нахал.
— Давай по русскому. Что тут? Вставить безударные гласные. Карандашом впишу, потом ластиком сотрешь.
— А проверочные слова?
— Сам придумаешь. Как твоего дедушку звали? Игнат?
— Не.
— Что «не»? Как звали?
— Никак, он умер.
— Ну и логика, математик! До смерти его как-то звали?
— До смерти звали, кажется, Яшей или Петей. У вас в кармане плеер?
Рассмотрел, наглец! В кармане у Антона лежал цифровой диктофон с чувствительным микрофоном. Предупреждать Оксану Федоровну о том, что их разговор записывается, было бы глупо.
— Плеер, — соврал Антон. — Дай нам с бабушкой поговорить, не высовывайся и получишь сто рублей.
— Сколько не высовываться?
— Пока не дам отмашку.
— Тогда двести рублей.
— Далеко пойдешь, эрудит. Сиди и не пикай!
Оксана Федоровна ждала Антона на кухне, заварила чай и поставила на стол вазочки с вареньем. Хороший знак.
Антон принялся нахваливать внука Оксаны Федоровны, мол, способный мальчик и развитый. Оксана Федоровна была явно польщена, хотя и возражала. Она рассказала о том, что воспитывает внука с пеленок, что намучилась с ним, а мать с отцом только нос ему вытирают да балуют.
— Это внук Игната Владимировича? — на всякий случай уточнил Антон.
— Нет, с Игнатом у нас детей не было. А со вторым мужем двое, сын и дочь. Внук от дочки. Родился слабеньким…
На протяжении всего дальнейшего разговора Оксана Федоровна постоянно скатывалась на обсуждение внука, который был смыслом ее существования, горем и гордостью. Антон невольно вспомнил анекдот про сексуально озабоченного мужика, который на всякой картинке — что бы ни было на ней изображено: горы, леса или поля — видел голую бабу. Так и Оксана Федоровна любую тему могла притянусь к ненаглядному внучку. Жизненный опыт еще не подсказывал Антону, что эмоциональные, бурно реагирующие на события и обстоятельства люди часто обладают короткой памятью. Они могут биться в истерике, вовлекая сочувствующих, однако через полгода не вспомнят ни саму истерику, ни повод к ней. Их волнуют сегодняшние чувства, а вчерашние быстро стираются. Эта особенность — неотъемлемая черта характера, с которой бороться бесполезно, как бесполезно советовать человеку сменить цвет глаз. Но Антон посчитал, что у Оксаны Федоровны налицо психические возрастные изменения: что она впала в маразм и в мозгу у нее осталась одна работающая извилина под названием «дорогой внучок». Антону приходилось настойчиво возвращать Оксану Федоровну к предмету своего интереса, старательно скрывая, что на внучка ему чихать.
