Ведь дело-то как раз в том, что на протяжении тысяч лет участью детей, чьи матери не отзывались на их плач, становилась именно жестокая смерть.
Конечно, среда, в который растут современные дети, совсем не похожа на ту, в которой эволюционировал наш вид. Оставляя ребенка в кроватке, вы знаете, что он не замерзнет и не перегреется, что стены и крыша защищают его от дождя, что его не съедят волки или крысы, не покусают муравьи; что вы будете всего лишь в соседней комнате и при малейшей необходимости тут же к нему подойдете. Вот только ребенок ваш всего этого не знает и не может знать. Он будет реагировать точно так же, как отреагировал бы на подобную ситуацию младенец из каменного века. Не оттого, что боится волков – он вообще представления не имеет ни о них, ни о том, что они уже почти все перевелись. Он ощущает панику от того, что остался один. Плач его говорит не о действительно грозящей ему опасности, а о самом факте разлучения с матерью, который на протяжении тысяч лет неизбежно означал, что он находится в опасности. Дети, оставленные без взрослых, плачут безотносительного того, грозит им быть съеденными волками или нет.
Так что же, эволюционируют ли дети еще через несколько тысяч лет? Исчезнет ли у них потребность быть с нами, научатся ли они спокойно переносить наше отсутствие? Вероятно, нет. Эволюция требует времени, но при этом само по себе время эволюцию не вызывает. Для этого требуется мутация, которая приведет к появлению какого-то полезного признака. Если вызываемые мутациями изменения не дают индивидам никакого преимущества, могут пройти миллионы лет, а вид в целом не изменится. Конечно, разные дети ведут себя по-разному: кто-то отчаянно кричит при малейшем разлучении, а кто-то плачет очень мало или даже вообще не плачет. У новорожденных все эти различия обусловлены одними только генами; но уже через несколько недель на них начинают оказывать воздействие окружающая среда и собственный опыт (так, на Западе, где детей надолго оставляют в кроватках, младенцы плачут намного чаще, чем в странах, где детей постоянно держат на руках). Допустим, что 1 % всех младенцев никогда не плачет. Если это не дает им никакого эволюционного преимущества, если плачущие и неплачущие дети производят одинаковое количество потомства, спустя 10 000 лет неплачущих детей по-прежнему будет 1 %. Чтобы увеличить их долю до 5,15,80 процентов, у них должно быть селективное преимущество: среди плачущих детей должна быть выше смертность или родители, младенцы у которых не плачут, должны рожать больше детей. И разница эта должна быть значительной и постоянной на протяжении тысяч лет.
По мере взросления ваш ребенок научится различать ситуации, где остаться одному означает реальную опасность и где никакой опасности нет. Он сможет спокойно оставаться дома, пока вы выходите в магазин, но плакать, если потерялся в супермаркете и думает, что вы ушли домой без него.
Плач не приносил бы никакого результата, если бы матери не были на генетическом уровне запрограммированы на него реагировать. Плач младенца вызывает у взрослых мощный эмоциональный отклик. Матери, отцы, даже незнакомые люди чувствуют сопереживание, беспокойство, тревогу; они испытывают сильный порыв броситься к ребенку и как-нибудь его успокоить: дать ему грудь, погулять с ним, сменить ему подгузник, взять на руки, укутать потеплее или снять с него лишнюю одежду – что угодно, лишь бы он утешился. Если ребенок плачет безостановочно и крайне громко, они даже могут вызвать «скорую» (и зачастую совершенно оправданно).
Когда мы не в силах утешить ребенка, бессилие может перерасти в раздражение. Именно это происходит, когда плачет соседний ребенок: нормы поведения не позволяют нам вмешаться, что нас еще больше раздражает («Да что они там вообще?», «Что они там, не могут ничего сделать?», «Какой испорченный ребенок, наши никогда так не плачут!»). Многие соседи жалуются на матерей, дети которых «слишком много» плачут – за глаза, а то и специально звонят в дверь, чтобы сделать тем выговор. Я неоднократно слышал от матерей: «Педиатр сказал мне, пусть плачет, что он притворяется; но я так не могу – соседи жалуются». Даже при том же уровне громкости плачущий ребенок беспокоит нас куда больше отбойного молотка за окном или подростка, слушающего тяжелый рок.
