— Сам виноват. Не стоит расточать на него свою симпатию.
— У меня и в мыслях не было.
— Тогда хватит распускать нюни.
— Меня он совершенно не волнует.
— Зато волнует меня. И ты, и он тоже.
— Он все еще злится из-за денег, которые я потратил на одежду. Думает, что от него что-то скрывают. Зануда. Не будем портить себе настроение такими разговорами…
— А как прошло с Вебером? Удалось договориться?
— Не говори глупостей, ведь я сам занялся этим вопросом.
«Я танцую со слезами на глазах» закончилась, отзвучал заключительный аккорд, раздались аплодисменты публики, оркестр сделал перерыв, а танцующие разошлись по своим местам.
Я взял Холидей под руку и повел к нашему столику. Она выглядела оживленной и почти счастливой. Весело улыбаясь, Холидей слегка погладила’ мою руку. Я тоже улыбнулся ей и в ответ слегка сжал ее пальцы. На этот раз она казалась совершенно искренней…
Напитки уже были на столе, и Мэндон успел выпить добрую половину своего кофе.
— Вы совершенно правы, не стоит пить кофе холодным. Это удивительная гадость, хуже не придумаешь…
— Я же не знал, сколько времени вы будете танцевать, — ответил он, даже пальцем не шевельнув, чтобы помочь Холидей занять свое место за столиком. Подобная мысль скорее всего в его голове даже не промелькнула. Как же можно было ожидать хороших манер от его черного слуги, если у хозяина они начисто отсутствовали?
Я усадил Холидей за столик, присел рядом и принялся за свой коньяк.
— За все хорошее… — провозгласил я, поднимая рюмку. Мэндон лишь кисло кивнул в ответ, и только Холидей поддержала мой тост. Я пригубил коньяк, поискал глазами официанта и сделал ему знак рукой.
— Не тот год?
— Даже не тот сорт.
— Неужели такое возможно, — процедил Чероки.
— Да, сэр, — обратился ко мне официант.
— Я заказывал «Деламейн».
— Это и есть «Деламейн», сэр…
— Это «Мартель», — перебил я. — Принесите мне «Деламейн».
— Извините, сэр, но…
— Не будем спорить…
— Да, сэр, я заменю, — согласился он, ставя рюмку на поднос.
Мэндон высокомерно посмотрел на меня. Похоже это его забавляло.
— Какого черта… — разозлился я. — Я прилично одет, это первоклассный ресторан, мне нужно только то, за что я плачу.
— А ты уверен, что знаешь, чего хочешь?
— Можешь не сомневаться ‘ — я повернулся к Холидей. — Ну и как на вкус эта фантастическая смесь?
— Довольно вкусно. Вот попробуй…
Та оказалась тошнотворно приторной.
— Какая гадость. Где ты приучилась пить эту дрянь?
— В Техасе. Я жила там пару лет, и мы обычно пили эту штуку во время игры в мяч, отливали полбутылки кока-колы, доливали туда бурбон и приносили с собой на игру. А уже на шестой подаче трудно было сказать, то ли мы в мяч играем, то ли пускаем воздушного змея…
— Каким ветром тебя занесло в Техас?
— Я влюбилась в спортивного журналиста. Уехала к нему и собиралась выйти за него замуж.
— А я и не знал, что ты была замужем.
— А я и не была. У него было две цели в жизни: продвинуться по работе и переспать со всеми бабами в городе. Жениться на мне у него никогда не хватало времени. Все, чему он научил меня — это плакать в подушку. Забавный парень, иногда просто замечательный, с налетом гениальности.
— И что же с ним стало?
— Уехал. В Голливуд, я думаю. Стал статистом или чем-нибудь в том же духе.
— Мы вас не утомили? — обратился я к Мэндону.
— Я ловлю каждое ваше слово, — заверил Чероки.
Появился официант с подносом.
— Простите, сэр. Это действительно оказался «Мартель», — в его голосе звучали нотки уважения. — Ваш «Деламейн», сэр.
Я усмехнулся Мэндону, вдохнул аромат коньяка и слегка пригубил рюмку. Это был настоящий «Деламейн».
— Все в порядке, сэр? — спросил официант.
— Великолепный коньяк. Благодарю вас.
— Спасибо, сэр, — сказал он уходя.
— Извините меня за чопорность, — повернулся я к Мэндону.
— Ну… Это добавляет еще один штрих к вашему портрету, вы тонкий ценитель…
— Хватит, Чероки. Я и так прилагаю колоссальные усилия, чтобы сохранить скромность. Перестаньте льстить, а то я расцвету как розовый бутон.
Он что-то проворчал в ответ и отхлебнул свой кофе. Я потягивал коньяк и улыбался Холидей, которая сосредоточенно поглощала свою смесь. Тут меня словно осенило. Я по-прежнему продолжал рассматривать лица людей, сидящих за столиками, прислушиваться к приглушенному гомону голосов в ресторане, но мне стало ясно: проблема подержанного «бьюика» с четырьмя трупами решена.
