С того же времени у него выработалась привычка двигаться к цели решительно и напрямик, не сожалея ни о чем и не оглядываясь назад. Но это вовсе не значило, что он стал рабом своего нынешнего успеха. Ведь многие из тех, кто сейчас пел ему дифирамбы, были теми самыми людьми, что даже не посмотрели бы в его сторону всего несколько лет назад. Он трезво оценивал свои силы и не считал себя ни гением — как его именовали теперь, — ни убожеством, как его называло общество раньше. Брейден давно пришел к выводу, что истина расположена где-то посередине между этими двумя крайностями, и самое лучшее в его положении — никогда об этом не забывать.
Действуя согласно этой установке, он с прилежным видом подвинул к себе стопку писем, решив их просмотреть.
Но не успел он прочесть и строчки, как в дверь его кабинета постучали. Он поднял голову и довольно сдержанно произнес:
— Войдите.
Сжимая в руках тот самый экземпляр «Тайме», что минуту назад отложил Брейден, в комнату неслышно проскользнул Ронни Эмброуз по кличке Проныра. Он старательно прикрыл за собой дверь с видом человека, изо всех сил пытавшегося остаться незамеченным и попасть к хозяину прежде некоей значительной особы, скорее всего находившейся в соседней комнате.
— Прости, что я вот так вломился, Мертвяк, — тихо начал он, как только убедился, что дверь надежно закрыта, — но здесь она!
Брейдену не требовалось уточнять, кого Проныра подразумевает под словом «она». Он ответил спокойно, хотя и с легким удивлением:
— Вот уж не думал, что она может заявиться в такую рань. Ведь сейчас только начало одиннадцатого!
— На ней сегодня шляпа с перьями, — сообщил Проныра, пересекая комнату и с тяжелым вздохом опускаясь на мягкое сиденье кожаного кресла по другую сторону массивного рабочего стола хозяина кабинета. — Ну, ты знаешь, та, что для магазинов.
— Ага, — откликнулся Брейден. — Тогда все ясно.
— Точно! — подхватил Проныра. Он расправил газету и с напускной небрежностью поинтересовался: — Ты уже читал сегодняшние газеты, Мертвяк?
— Читал, — невозмутимо ответил Брейден своим низким, раскатистым басом.
Проныра ловко развернул газету и сунул ее Брейдену под нос так, чтобы была видна нужная статья.
— А вот это место ты прочел?
— Конечно, — кивнул Брейден.
— Они назвали его «элегантным»! — Проныра не удержался, повернул газету к себе и стал читать вслух. Он читал не очень выразительно, но, несмотря на напускное равнодушие, его голос то и дело вздрагивал от возбуждения. — «Талантливый изобретатель пистолета, заряжающегося с казенной части, порадовал нас новой элегантной моделью, которая, безусловно, не оставит равнодушными самых строгих ценителей огнестрельного оружия». — Проныра бросил на своего хозяина многозначительный взгляд: — Хочешь знать, сколько заказов уже поступило к нам за сегодняшнее утро?
— Надо полагать, немало, — все так же спокойно ответил Брейден. — Напомни мне, Проныра, сегодня же послать автору этой статьи ящик самого лучшего бренди.
— Мертвяк! — Проныра вскочил с кресла и полез прямо к нему на стол, забыв о газете, которую скомкал в кулаке. — Мертвяк, да что за чертовщина с тобой творится? Ты только что получил самый блестящий отзыв об одной из своих новых пушек, и не в каком-то бульварном листке, а в самой «Таймс»! В лондонской «Таймс», ты понимаешь? В газете, которую читает и которой верит куча народу во всем мире! А ты сидишь с таким видом, будто ничего не случилось! Черт побери, какая муха тебя укусила?
— Мало того, что ты Проныра, так еще и болван! — Брейден резко выпрямился. — Никакая муха меня не кусала. Просто я сегодня не выспался. Ты же знаешь, что вчера мне пришлось всю ночь торчать на балу.
Проныра расхохотался во все горло. Не многие храбрецы могли похвастаться тем, что открыто хохотали в лицо самому Грэнвиллу, но Роналд Эмброуз недаром был тенью этого человека на протяжении двух десятков лет. Ха, да он уже потерял счет тем случаям, когда ему приходилось тыкать Грэнвил-ла носом в его собственное дерьмо! Это, конечно, было очень давно, еще до того, как решением суда его дружка отдали в обучение ремесленнику. Именно тогда начался тот головокружительный взлет в карьере, что принес Брейдену богатство и почет. Естественно, в те годы ему было далеко до нынешнего внушительного роста в шесть футов и сколько-то там дюймов.
