Добрынин находился во вполне благодушном настроении. Он не мерил нервно шагами кабинет, не курил одну за одной, потирая покрасневшие от недосыпа глаза, не стучал кулаком по столу и даже не выказал никакого неудовольствия при виде меня. Как обычно, бодр, свеж, улыбчив. Впрочем, я уже понял, что это привычная для него маска.
Глава легко переходил из одного состояния в другое. Например, ровно с таким же выражением слушал во время совещания, где мне удалось поприсутствовать, Баскакова, являвшимся еще тогда начальником всех вооруженных сил, а затем резко последовали кары и перестановки. Сейчас в подчинении франта от милитаризма остались только люди, обеспечивающие безопасность сборщиков ресурсов.
Сообщение от председателя местного колхоза о необходимости встречи пришло, едва только Осипов, продолжавший неодобрительно покачивать головой, скрылся в дверях КПП, пока я докуривал. Видимо доложил о моем появлении, после чего:
«Необходимо поговорить. Я у себя. Главный».
А не лишен тщеславия наш командор. Посмотрим, что придумал, если бы хотел сдать, то уже сейчас меня бы взяли в оборот.
— Присаживайся. Кофе? — тот жестом указал на стул.
— Не откажусь, если черный с сахаром и без молока, — не менее спокойно ответил я.
Добрынин на несколько секунд отвлекся на ASK.
— Сейчас принесут, — сказал, помолчал, затем спросил, — Догадываешься, зачем тебя вызвал?
— Понятия не имею.
— Как? Тебе Осипов ничего не рассказал? — кустистые брови сделал домиком, гномик, мля!
И ловко-ловко изобразил неподдельное изумление, актер. Станиславский бы заплакал с криками: «Верю!».
— Он успел сообщить мельком об ультиматуме со стороны легионеров …
Постучав, вошла стройная и довольно красивая девушка в строгом костюме на высоких каблуках. Кудрявая длинноволосая блондинка с огромными голубыми глазами и припухлыми губами, отметил и вздернутый нос. Бюст впечатлял. В руках поднос, на котором две большие фарфоровые кружки, от них распространялся запах свежесваренного кофе, сахарница с чайными ложками и горка печенья в вазочке.
— Спасибо, Катя, — кивнул ей Глава, та улыбнулась, обнажая ровные белые зубы, успела смерить меня оценивающим взглядом, я в долгу не остался.
Специально остановил взгляд на ее четвертом или пятом размере. Прицокнул языком, чуть покачав головой. Сдержался, чтобы не воскликнуть — «вай, вай, вай!».
Щеки той моментально чуть покраснели, гордо вскинув голову, она направилась к двери.
Один — один.
Мне тоже не понравилось, когда бодрый и боевой вид посетителя заставил ее чуть скривиться и сморщить носик. Видимо не часто посещали Добрынина сразу после рейда. Да, броня вся во вмятинах и глубоких царапинах, закопченная и пыльная, в пятнах засохшей крови. На бедре боевой молот, на поясе длинный боевой нож «NS-3». Лицо тоже не обезображено печатью интеллигентности, короткая стрижка, чуть затемненные тактические очки, почти не скрывающие кровожадный взгляд, перчатки с накладками на костяшках без пальцев.
Башибузук, как он есть.
Простите, простите! К светскому рауту не готовился. И не собирался.
Нарочито призывно покачивая бедрами, секретарша вышла, глава проводил ее… пусть будет, «спину», масляным взглядом, как деревенский кот при виде консервированного «Вискаса».
Я это отметил и мысленно жирную галочку сделал. Слабости вероятных противников и союзников всегда необходимо выявлять, знать и… использовать.
Невозмутимо взял ближнюю ко мне кружку, положил сахар, перемешал.
— Закуривай, — Добрынин потянулся к печенью, — Тебя не беспокоит, что легионеры хотят твою голову?
— Обычный рабочий момент, — я был спокоен, — Учитывая, сколько наград за них получил, поэтому ничего удивительного. Загоношились, как мыши под веником. Более того, сейчас можно уже смело требовать с тебя оплату. До этого очки визуализации в инвентаре были, и доказать смерть от моих рук не мог. Тут же — неоспоримый факт. Сами в клювике принесли.
