— А сами вы чекистов не любите… — продолжил Нойманн. — Ни капли?
— Нет… Не люблю… Ненавижу! — почти искренне простонал Торопов.
Он и вправду начинал ненавидеть чекистов.
И что с того, что у него не было знакомых сотрудников НКВД? Торопов их все равно начинал ненавидеть — всех их, сталинских палачей! Из-за них он сейчас мучится. Из-за них! Будь они все трижды прокляты! Они…
— А как вы объясните это? — почти ласково, как у пойманного на лжи ребенка, спросил Нойманн.
— Что?
Кто-то — по-видимому, Краузе, — больно сгреб волосы Торопова и приподнял его голову.
— Вот это. — В руке Нойманна был листок бумаги, распечатка фотографии на цветном принтере.
На фото был Торопов в гимнастерке и фуражке. Знаков различия на гимнастерке видно не было, но фуражка была НКВД, по цвету не спутаешь, и на рукаве был шеврон.
А ведь Торопову тогда понравилась идея именно такую фотографию поставить в качестве аватарки на сайте. Он даже чувствовал себя в тот момент именно чекистом, выявляющим и разоблачающим врагов… Карающим мечом.
— Я жду ответа, — напомнил Нойманн.
— Это… это шутка… — прошептал Торопов, понимая, что выглядит эта его попытка оправдания жалко и нелепо. — Я… То есть мы… в Сети… вы ведь знаете, что такое Сеть?..
— Да, — засмеялся Нойманн. — Я знаю, что такое Сеть. Я много чего знаю об этом времени… Не отвлекайтесь на технические мелочи. Конкретнее, пожалуйста…
Нойманн посмотрел на свои наручные часы и покачал головой.
— И быстрее. Это в ваших интересах…
— Да, конечно… — Воротник больно врезался в горло, мешал дышать, Торопов дернул головой и замер испуганно, подумав, что этот жест тоже может быть как-то не так воспринят. — В Сети, на сайте, мы обсуждаем… говорим об истории, о книгах, истории посвященных… Мы спорим… полемизируем… И чтобы как-то отразить… отметить тех, кто с нами вместе активно участвует в дискуссиях, мы и делаем такие вот фотографии… Просто как отличие…
— Правда? — с иронией спросил Нойманн. — Я понимаю, когда кто-то из ваших коллег изображен в форме летчика или танкиста… Инфантильные люди обожают рядиться в настоящих мужчин, могу понять и тех, кто цепляет на себя незаслуженные звания и награды… У вас там и генералы есть, и орденоносцы… Но какую заслугу можно отметить, нацепив на себя форму чекиста? Я и сам уважаю настоящие воинские профессии… Но ваши чекисты — это не воины… Это палачи… Вы со мной согласны?
— Н-не знаю… — Торопов бросил быстрый взгляд в лицо Нойманна и торопливо добавил: — Да, согласен. Согласен, конечно… Это была шутка. Ирония, если хотите…
— Сарказм, — подсказал гестаповец. — И вот такие ваши тексты…
Нойманн достал из внутреннего кармана кителя лист бумаги, встряхнул его, разворачивая. — Фашистский последыш… либераст… клеветник… Это все тоже ирония?
Нойманн покачал головой и спрятал бумагу обратно в карман, не складывая, просто скомкал.
— Время!
Нойманн выпрямился, встал на ровные ноги.
— У нас еще куча времени, — сказал штурмбаннфюрер. — Еще семь минут до открытия плюс пятнадцать минут до закрытия… Не нервничай, Пауль…
— Я и не нервничаю. — Пауль сплюнул, плевок ударился в прошлогоднюю хвою перед самым лицом Торопова. — Чего мы с ним тут играемся? Просто влепить пулю…
— Хорошая идея, — поддержал Краузе. — Есть большевик — есть проблема… Так, кажется, у вас принято говорить?
Краузе толкнул Торопова ногой в бок.
— Я спрашиваю — так у вас говорят?
— Я… я не знаю… не знаю… я не сотрудник НКВД… я…
— Ты просто его поклонник, — сказал Краузе. — Что тебе нравится в НКВД: форма, работа, власть? Ответь, историк! Что тебе больше всего импонирует в деятельности чекистов? Возможность смешать человека с кровавой грязью? Ужас, который они внушали окружающим? Интеллигентская сволочь…
— Что вы так разволновались, дружище? — со смехом спросил Нойманн. — Можно подумать, впервые встречаете такой экземпляр? Мы же с вами понимали, что существует вероятность… С самого начала мы понимали, что этот то-ва-рищ может не быть путешественником во времени, а может оказаться обычным… да, интеллигентской сволочью… Среди наших, можно подумать, нет таких?
— Есть, конечно, есть… Только у них не спросишь, что их привело… Почему эти чистенькие мальчики из университетов так ненавидят обычных полицейских, криминальную полицию, постовых, всячески над ними насмехаются, придумывают клички и прозвища, а вот с секретными службами… С секретными службами сотрудничают с удовольствием и самозабвенно. А этот мог бы мне ответить… — Краузе снова толкнул Торопова носком сапога. — Нужно только спросить…
