Вот я, как журналистка, это и выясню. Чем, спрошу, ваш город так замечателен, что министр у вас решил на целый день задержаться?
Представляю себе, как там городская администрация забегает. Как же — министр приезжает со свитой…
Со свитой!
Вот тут-то меня и осенило.
Министр… А кто у нас в его заместителях?.. Кто у нас в большую политику подался после того, как?..
* * *
После того, как в Югославии расформировали нашу разведгруппу, я ни с кем из своих бывших товарищей не встречалась. Может быть, всесильные Органы устроили дело так, что мы разъехались подальше друг от друга (на власти мы уже не работали, а вдруг кому удастся нашу группу перевербовать?), а может, это просто стечение обстоятельств.
Не знаю.
Встречаться я ни с кем не встречалась, а вот видеть мне одного из членов нашей группы приходилось.
И не так уж редко — по телевизору.
Он теперь трудится на благо страны в должности второго заместителя интересующего нас министра.
И он наверняка будет участвовать в поездке. Первый заместитель министра в Москве останется — замещать, а второй поедет.
Вопрос: почему Гром ему не поручил проведение операции?
Ответ я завтра получу.
«Я уверен, что вопросы будут», — сказал Гром мне тогда, в машине. Он знал даже, по-моему, какой именно вопрос я ему задам, что ж тут не догадаться-то.
Не мог как будто в машине сказать.
Второй заместитель министра… Располнел в последнее время он, потучнел. Какая-то властность появилась — в манере поведения, в повадках, на лице печать больших полномочий.
Сейчас его зовут Василий Петрович Никифоров.
А я ведь помню время, когда он был Волком.
Пять лет назад.
Югославия…
* * *
— Волка ко мне! — приказал Гром в телефонную трубку. Он подумал немного и обернулся ко мне: — Багира, останься, послушай. Прими во внимание. Всю группу бы собрать, да только вы двое отдыхаете — остальные на заданиях.
— Слушаюсь, — ответила я.
Что такого Волк натворил, если Гром решил поступок его принародно обсуждать? Обычно Гром разговаривал с нами, членами разведгруппы, поодиночке — один на один говорил.
А сейчас: «Волка ко мне!», «Багира, останься»!
Судя по резкому и сухому тону, что-то совсем недопустимое Волк сделал.
Хлопнула дверь.
— Вызывали, товарищ майор? — неторопливо шагнул в комнату Волк.
Сероволосый, крепко сбитый и невысокий, он и вправду напоминал волка, остановившегося перед прыжком. Особенно сходство дополняли светлые зеленые, почти желтые глаза, спрятанные за массивными надбровными дугами, и выдающаяся вперед нижняя челюсть, напоминавшая старинный чугунный утюг, который разогревают угольями.
Как человека я его не очень хорошо знала — мы не были товарищами, но солдат он был отличный.
— Потрудитесь отчитаться за свое последнее задание, — сухо сказал ему Гром.
— Я же представил вам отчет в письменном виде, — ответил на это Волк.
— Потрудитесь, — бесцветно повторил Гром. Он оставил Волка стоять посреди кабинета, а сам сел за свой стол, облокотившись на него и накрепко сцепив пальцы перед собой.
Я отошла к стене.
Гром в упор смотрел на Волка.
— Моим заданием было — как можно скорее освободить заложника. Без лишнего шума.
— Заложником был местный банкир, — пояснил Гром. Он смотрел на Волка не отрываясь, но говорил мне, — а террористом — полусумасшедший российский солдат. Мальчишка наркоты обожрался, и крыша поехала. Слава богу, банкир попался ему под руку ночью и сам был выпивши — так что всю серьезность положения осознать не сумел; бродил невдалеке от расположения наших частей, блевал балыком и икоркой. Тут наш солдат его и заметил. Пушку к виску приставил и материл на чем свет стоит и югославское правительство, и российское, и Америку, и евреев почему-то…
Волк усмехнулся.
— Быть бы большому скандалу, если бы этого заложника кто-нибудь из иностранцев заметил, — продолжал Гром, — мне как сообщили, я сразу Волка послал. Террорист-то никаких требований не выдвигал, матерился просто и пушкой тряс, а Волк его застрелил. Хотя, безусловно, можно было обойтись без крови.
Волк молчал еще несколько секунд после того, как Гром закончил говорить.
— Я действовал согласно инструкции, — монотонным голосом произнес Волк, — объект был опасен. Солдат совсем невменяемый был. Если бы я не застрелил его, то он и меня, и этого толстого убил бы.
