Зайберт растерялся.
Очевидно, ему не понравилась такая журналистская назойливость.
— Э-э… — начал Виктор Федорович, — ну-у… — Он тоскливо пробежал глазами по стенам своего кабинета и, наткнувшись на часы, обрадовался. — А вы знаете, у нас обеденный перерыв сейчас! С двух до трех. Я вам дам адресочек… даже пару адресочков. Вот… — он наскоро начеркал на бумажке, — это адреса трех наших музеев — краеведческого, исторического и художественного. Я после обеда позвоню туда, сообщу о том, что вы их, возможно, посетите, ладно?
Я кивнула.
— И вы после трех часов зайдете, — заторопился Виктор Федорович, еще раз глянув на часы, — знаете, сразу к заведующему проходите. И заведующие вам все-все расскажут.
— Хорошо, — со вздохом согласилась я, изобразив на своем лице крайнее разочарование, — после трех так после трех. Времени сколько потеряю…
Зайберт проводил меня из кабинета, закрыл за мной дверь и, надо думать, облегченно вытер пот со лба.
* * *
Я вышла из здания администрации города на залитую солнцем улицу. Солнце так слепило, что приходилось невольно жмурить глаза.
Понятно теперь, почему все местные жители прищурившись ходят.
Хорошая здесь весна — климат в Северном Казахстане, где находится город Петропавловск, резко континентальный. То есть — зима холодная-холодная, а лето жаркое-жаркое.
И весна наступает рано.
Ладно, хватит отвлекаться, у меня еще дело есть одно. За час я должна управиться.
Я вызвала в своей памяти имя — Казбек. Это тот человек, который может вывести меня на нужных мне людей. Тех, у кого, возможно, находится кассета с компроматом на нашего министра.
Это — по расшифрованным мною письменным указаниям Грома. В тех же бумагах Андрей Леонидович оговаривается, что общаться с Казбеком нужно крайне осторожно, он опасный человек.
Еще бы ему не быть опасным — он местный наркоторговец; профессия обязывает.
Ну, к опасностям я давно уже привыкла. Моя профессия тоже кое к чему обязывает…
Тем более — у меня с собой был и пистолет, в кобуре под мышкой, и нож — в ножнах, пристегнутых к ноге.
Так что я была во всеоружии.
Колхозный рынок. Там этот Казбек и тусуется.
Колхозный рынок…
Рынок кипел, как варящийся плов, образно выражаясь. Хоть Петропавловск и находился почти на границе с Россией, но азиатский колорит здесь был — ого-го!
Быстро отыскав в рыночной чехарде молодого парня-казаха криминального вида, я подошла к нему — он сразу настороженно и с нескрываемым интересом глянул на меня — и, наклонясь к его уху, интимно прогнусавила:
— Слышь, парень, мне тут купить кое-что надо. Я-то сама приезжая, не знаю никого…
— А чего купить-то? — перебив меня, спросил он.
— А то ты не понял? — некрасиво осклабилась я. — Мне люди посоветовали к Казбеку обратиться.
— Какие такие люди? — недоверчиво прищурился парень, отчего его глаза и вовсе превратились в узенькие черные щелочки.
— Хорошие люди, — исчерпывающе ответила я, потом придала своему лицу жалобное выражение и произнесла тихо и умоляюще: — Ну, очень надо, сделай, а?
— Ладно, — поколебавшись немного, согласился парень, — постой здесь, я сейчас…
Я осталась стоять на месте, озираясь и время от времени сплевывая в грязь под ногами — на случай, если дружки Казбека за мной наблюдают.
Если уж взялась играть роль заядлой наркоманки, так надо это делать с должной тщательностью. Тем более что это — мне не впервой.
— Это ты меня искала? — вдруг раздалось у меня над ухом.
Я обернулась и увидела рябоватое плоское лицо, серые губы, кривившиеся и обнажавшие страшный щербатый рот. Глазки-щелочки смотрели на меня настороженно и зло.
— Ну, я искала, — я ответила ему таким же взглядом, — если ты тот, про кого мне рассказывали. Казбек?
— А чего это ты именно меня искала? — поинтересовался он. — На рынке и без меня торговцев до хрена. — Он с ног до головы окинул меня оценивающим взглядом.
— А говорят, ты человек хороший, — ответила я, — надежный и с мусорами дружбу не водишь.
От моей похвалы уродливое лицо Казбека расцвело, что нисколько не придало ему привлекательности.
— Это уж точно, — усмехнулся Казбек, — я мусоров за километр чую, — он еще раз окинул меня взглядом, — а ты вроде не из мусорских…
