Между этой парочкой — байк. Не мотоцикл, на них ездят только свиньи-копы, крутые ребята катаются на байках.
Карен отметила про себя этот важный нюанс: полиция плохая, крутые ребята — хорошие. Если придется как-то упомянуть машину, такие моменты нельзя не учитывать. С другой стороны, они рекламируют не мотоциклы, а полосатые штаны, так что лучше отвлечься от всего остального. Она стала просматривать варианты, вычеркивая их один за другим. Хиппово, клево — в прошлом году без набора подобных словечек было не обойтись, но сегодня их никто уже не употребляет. Сегодня юные сибариты видят себя сливками общества, они энергичны, агрессивны. Они говорят об одежде «крутой прикид», их вид должен выражать уверенность в себе, постоянную готовность… Карен потянулась за карандашом и торопливо записала свой вариант: «Всегда готов: прикид для тех, кто крут». Нет никакого смысла описывать товар. Кому нужны просто полосатые штаны? Важно правильно выглядеть. Что это значит? «Вставить всем», «сделать их». Такие распространенные сегодня выражения, казалось, описывают будни публичного дома.
Но в конце-концов, ей-то что? Рекламное агентство и в самом деле обыкновенный бордель, где каждый стремиться подстроиться под изменчивые вкусы юнцов. А она здесь — самая обычная шлюха. Через год модные словечки наверняка станут другими, но ее положение останется неизменным. Если, конечно, она не вырвется отсюда, не займется каким-нибудь честным ремеслом — скажем, проституцией. Ну а пока этого не произошло, нужно на что-то жить самой, нужно поддерживать Брюса, так что лучше не отвлекаться и побыстрее закончить работу.
Раздался звонок. Карен взяла трубку.
«Это ты, любовь моя?»
Голос и манеру общения ее шефа ни с кем не спутаешь.
«Да, мистер Хаскейн».
«Только что звонил Гирнбах. После обеда они собираются обсудить эскиз, к тому времени нужно подготовить текст».
«Я сейчас над ним работаю. Дайте мне еще минут двадцать».
«Отлично! Где будет свидание, у тебя или у меня?»
«Я его принесу к вам, как только закончу».
«Жду с нетерпением. Я пока охлажу шампанское и согрею ложе любви».
Карен оставила последнюю реплику без ответа. Бедняга Хаскейн, ему нельзя не посочувствовать. Толстенький лысоватый коротышка средних лет, обреченный злой судьбой жить в эпоху «конфликта поколений». Сластолюбец, для которого запретны сладости.
И ему наверняка особенно тяжело здесь, где его окружают глянцевые картинки, не позволяющие ни на минуту отвлечься от мысли о недоступных наслаждениях. Картинки вместо реальности. Как он, должно быть, завидует ответственным сотрудникам агентства, их постоянным разъездам по всему миру в поисках экзотического фона для своей рекламы, их финансовым отчетам о недельной командировке в Канны, где требовалось сфотографировать голую модель, — точную копии девицы, изображенной на этом эскизе, — держащую лампочку. Так сложилось разделение труда в их бизнесе: Хаскейн потел над словом, они наслаждались делом. Вот откуда агрессивно-напористый тон общения с сотрудницами.
Интересно, что произойдет, если она когда-нибудь поймает его на слове? Беднягу наверное хватит удар на полдороге к мотелю, где обычно происходят такие свидания. А может, наоборот, он покажет себя с неожиданной стороны…
Но, что гораздо хуже, она сама вполне способна на неожиданные поступки. В конце-концов, когда она в последний раз проходила через приятный ритуал с охлажденным шампанским? Откуда такая уверенность в себе? У нее точно те же проблемы, что у шефа, к которому она относится с такой самонадеянной снисходительностью. Все время продавать секс, и ни разу не купить; все время устраивать чужие свадьбы, но ни разу свою собственную. Правда, когда-то она тоже была невестой. Мисс Карен превратилась в миссис Раймонд. Только вот… Как ее здесь называют за глаза? «Карен, формально замужем».
Пошли они все к черту! Вместе с Эдом Хаскейном и его дурацкими приглашениями «на сеновал». Она сама, наверное, ничем не отличается от него: не старая и не уродина, просто закомплексованная жертва обветшалых моральных норм, которые ей вдолбили в детстве.
