Кто-то из нас ударил в било (оно здесь всегда хранится), и по башне поплыл сильный мелодичный колокольный звон. Надо сказать, мы прикрыли входную дверь, чтобы снег не залетел внутрь. И теперь, благодаря этому мощному звону и замкнутому пространству, у нас создалось впечатление, что мы все находимся внутри огромного царя-колокола, наподобие того, что выставлен в качестве музейного экспоната на территории московского кремля.
А дальше случилось следующее. Когда догорели свечи, мы дружно вывалили из башни, подставляя разгорячённые лица под мириады падающих с неба снежинок. Свет из окон дома их подсвечивал, придавая этому беззвучному полёту загадочную неповторимость. Тишина и плотный снег указывали на то, что «глухая» зимняя ночь уже давно вступила в свои права, и нам самим пора отдыхать.
И в этот момент всё пространство пронзила ярчайшая вспышка, наподобие фотоаппаратной, но во много раз сильнее. Что это, неужели молния? Но разве во время снегопада подобное возможно? Мне прежде никогда с таким явлением сталкиваться не приходилось.
А следом – раздался оглушительный грозовой разряд. Причём он длился так долго, как будто это была бесконечная канонада из серии небесных, перетекающих из одного конца небосвода к другому, взрывов. Я подумал, что возможно нам пришёл знак, означающий окончание нашего дела. И в этот миг, опережая меня, Руданский вдруг воскликнул:
– Проклятие снято!
Я посмотрел на Кирилла. Его лицо сияло, а снежинки всё падали и падали. Ольга и Вячеслав тоже оживились и стали громко обсуждать это явление. Они уверились в том, что, действительно, проклятие Марины Мнишек снято. И род Романовых этой снежной бурей окончательно очищен от чёрной паутины прошлого.
– Погодите! – я быстро вбежал в дом и, найдя царскую копейку, вышел вместе с ней к друзьям.
Монетку я бросил в снег, и она, совершив несколько оборотов, юркнула в ближайший сугроб.
– На счастье! На претворение в жизнь всего того, что мыслилось последнему русскому царю!
Мы все искренне обнялись. Более торжественной минуты в своей жизни я не испытывал. И более жизнеутверждающих мгновений мне описывать не приходилось. А Руданский шепнул мне на ухо:
– Не сомневаюсь, что скоро в России и во всём мире наступят большие перемены.
Я сказал:
– Уже…
– Что «уже»? – не понял Кирилл.
– Уже наступили. Колесо сдвинулось с «мёртвой» точки. Хотя, кроме нас, об этом пока никто не знает.
Почему-то мне подумалось, что эти перемены будут обязательно связаны с династией Романовых. И с той царской копейкой, которая до весны будет лежать в сугробе, а затем…
Что же случится «затем», мы все скоро узнаем. Только не говорите о том, что я вас об этом не предупреждал.
