Я стал внимательно освещать стены и вдруг заметил лаз в потолке. Он был прикрыт люком и почти не бросался в глаза. Но как к нему дотянуться?
Мы перенесли стол и я, боясь, что он рухнет подо мною, аккуратно на него влез. Поднажал на люк и он открылся. Я посветил…
– Кажется, здесь комната…
– Верхний этаж?
– Типа того.
Я протиснулся во внутрь и оказался внутри верхнего помещения.
– Что там? – снизу послышался голос Сергея Валентиновича.
– Ничего…
Но спустя мгновение, освоившись в этой подземной камере, я громко крикнул:
– По-моему, это алтарь или подземная церковь…
Сергей Валентинович тоже влез на стол и стал протискиваться в люк. Он был шире меня в плечах, и люк оказался явно тесноват для него. Как сюда вообще попадали люди? Или доступ в храм был открыт только худым?
Мы внимательно обследовали помещение, обнаружив здесь лампадку, старый замусоленный Псалтырь и несколько икон. Рядом с ними лежали свечи. Я подозреваю, что Алексей взял икону Николая Чудотворца именно здесь. Припомнил – у иконы был обожженные бока, как будто бы она пострадала от пожара. Я посветил по сторонам. Но никаких следов огня не обнаружил. Зато в углу увиделась ещё одна дверь. Её поверхность была гладкая, чёрная, как будто вскрытая лаком. Теперь уже я радостно воскликнул:
– О! Ещё одна дверь.
Не сговариваясь, мы открыли её, желая пройти дальше. Ибо в подземной церкви больше делать было нечего. Перед нами открылись узкие ступени, винтом уходившие куда-то вниз. Я стал осторожно спускаться и упёрся… в следующую дверь. Она оказалась закрытой, очевидно, там была ещё одна комната. Никакого инструмента у нас с собой не было, так что вскрыть дверь мы не могли.
– Возвращаемся? – предложил я.
Но у Сергея Валентинович было иное мнение. Он с силой навалился на дверь, как будто пытался её проломить. Я даже рассмеялся: «Ничего не получится!».
Дверь, действительно, не поддалась. Но между ней и косяком образовалась крошечная щель. И мой спутник её заметил.
– Дверь не заперта! Просто с той стороны её что-то держит. Мы с силой навалились, и дверь «заходила». Навалились ещё раз, и раздался грохот. Что-то где-то упало. И дверь сама собой распахнулась. Мы оказались в ещё одной подземной комнате.
Почему-то мне подумалось, что именно здесь должно храниться то, что так волновало Швецова. Интересно, побывал ли он в этом месте или не успел?
Я осветил комнату. На полу лежал узкий шкаф, который прикрывал дверь. Это он сейчас упал с таким грохотом. В углу стоял стол, а над ним… чернел люк.
Сергей Валентинович рассмеялся первым. А следом не выдержал и я. Мы оказались в той самой комнате, из которой лезли в подземную церковь. Теперь было понятно, что никто через люк в неё не пробирался. Люди преспокойно поднимались по прочной винтовой лестнице.
Мы уже собирались уходить, когда Сергей Валентинович вдруг сказал:
– Странно… Зачем требовалось маскировать эту лестницу? Какой в этом смысл… Там ведь, наверху, ничего особенного мы не нашли… Несколько икон – и всё.
Я утвердительно кивнул головой. Конечно, мы не специалисты по иконописи, и не можем оценить по достоинству находящиеся там иконы. Может быть, они и ценные… Тогда зачем их оставили здесь? Не успели вынести или была (и есть?) у этих икон какая-то задача. И она сейчас (или когда-либо?) выполняется.
В моих рассуждениях почти не было здравого смысла. Просто ничего больше в голову не пришло. Одно я понял точно: эту подземную церковь надо исследовать более тщательно. Но явно, уже не сегодня. Надо возвращаться на «базу», где нас уже с нетерпением ожидали Оксана и Кирилл. И возвращаться – с пустыми руками. Ничего интересного нам обнаружить не удалось. Конечно, мы расскажем о похождениях под землёй. Распишем всё в красках – это факт. Но зачем мы ходили сюда, продвинулись ли хотя бы на метр в понимании того, что именно влекло сюда Швецова?
– Подожди!
Я остановил Сергея Валентиновича, который уже собирался уходить, и быстро поднялся по винтовой лестнице в подземный храм. Мы шкафом её больше не закрывали – не было в этом смысла, поэтому и дверь, ведущую к лестнице, оставили открытой.
