После такого успеха стрельцы обнаглели сверх меры. Они стали ежедневно собираться многолюдными толпами у съезжих изб, организовывали «круги» по образцу казачьей вольницы и обсуждали положение в столице, намереваясь навести порядок в соответствии со своими представлениями о справедливости. Управляющих Стрелецким приказом отца и сына Долгоруких смутьяны ни во что не ставили, смеялись над ними и угрожали. Офицеров, пытавшихся прекратить эти безобразия, бранили непристойными словами, бросали в них камни и палки. Наиболее строгих и принципиальных начальников затаскивали на сигнальные каланчи и сбрасывали на землю под одобрительные крики озверевшей толпы.
Быстрое и безоговорочное выполнение требований стрельцов создало у них впечатление собственного могущества; теперь им казалось, что они могут распоряжаться всеми делами в столице, вплоть до судьбы российского престола. Уже в начале мая комиссар датского короля Генрих Бутенант отметил, что стрельцы начинают выражать недовольство отстранением от престола царевича Ивана и захватом власти Нарышкиными. Несомненно, они при этом поддавались на агитацию кого-то из отодвинутых от власти представителей правящей верхушки. Кого же именно?
В качестве основного подстрекателя к мятежу источники называют дядю царевны Софьи Ивана Михайловича Милославского. Ему активно помогали сын Александр и племянник Петр Андреевич Толстой, своими решительными действиями спровоцировавшие кровавые события.
Политические противники Нарышкиных особенно активизировались после 11 мая, когда в Москву вернулся Артамон Матвеев. Он сразу же был окружен многочисленными доброжелателями и друзьями, и стало ясно, что положение правительства вскоре стабилизируется, поскольку верхушка знати и большинство думных чинов по-прежнему поддерживали Петра. Однако, как часто бывает, социальное недовольство начинало выражаться в политических требованиях: среди стрельцов и значительной части посадского населения Москвы крепло намерение выступить в поддержку отстраненного от престола Ивана Алексеевича. Волнения среди стрельцов не утихали; более того, по словам Сильвестра Медведева, «наипаче нача огнь гневный в них на начальников, к тому же в прибавку и на иных времянников… горети».
Маховик кровавых событий разом раскрутился с невероятной силой. По Москве пошли слухи, что Иван Нарышкин в царской мантии уселся на трон, а вдовствующая царица Марфа Матвеевна и царевна Софья Алексеевна его ругали в присутствии царевича Ивана. Тогда Нарышкин будто бы в порыве ярости набросился на царевича, но женщины его остановили. Рассказывали также, что Марфа Матвеевна, выбежав на крыльцо, якобы жаловалась караульным стрельцам «со слезами и воплем», что братья Нарышкины «ее, государыню, били и косу оторвали», царевну Софью также «били и за власы драли», а царевича Ивана хотели задушить подушками.>{62}
Утром 15 мая в стрелецкие слободы примчались Александр Милославский и Петр Толстой, которые, «на прытких серых и карих лошадях скачучи», кричали, что «Нарышкины царевича Иоанна Алексеевича задушили, и чтоб с великим поспешением они, стрельцы, шли в город Кремль на ту свою службу».>{63} На колокольнях стрелецких слобод тут же стали бить в набат, у съезжих изб раздалась барабанная дробь; стрельцы поспешно собрались в полки и в девятом часу утра двинулись в Кремль со знаменами и пушками.
Правительство даже не подозревало о грозившей опасности. Лишь около полудня, когда боярин Матвеев после обычного утреннего доклада царице Наталье Кирилловне собирался ехать домой, на дворцовой Каретной лестнице к нему подбежал взволнованный князь Федор Семенович Урусов.
— Стрельцы уже вошли в Земляной город с своими полками и в Белый город входят!
Матвеев немедленно повернул назад и вместе с Урусовым положил царице тревожную обстановку. Караульный подполковник дежурившего в Кремле Стремянного полка Григорий Горюшкин тотчас получил приказ запереть все кремлевские ворота, но было уже поздно. Вбежавшие в апартаменты царицы перепуганные бояре сообщили:
— Оные стрельцы в Кремль уже со многолюдными полками вошли и стали с великим бесчинством кричать, что будто от бояр изменников, от Нарышкиных и от Матвеева, погублен царевич Иоанн Алексеевич и в животе уже его нет!
