– Поедем? Поедем вдвоем на побережье?
Она затрясла головой и снова легонько провела рукой по его щеке; хотя в ее глазах и читалось нескрываемое расположение, он прочел в них еще и снисхождение, особенно когда она с улыбкой произнесла:
– Ты хороший мальчик, Генри, будь еще и разумным. Мы не поедем вдвоем.
– Но почему нет?
– Я не знаю, чем это закончится, но уверена, что ничем хорошим.
У нее было усталое лицо, видимо, болели глаза. Она со вздохом подняла две фотографии, сложила их вместе.
– Да, волны, – проговорила она, – помнишь, ты мне рассказывал, как тебя когда-то опрокинула волна.
– Конечно, помню, я учился в школе, и мы отправились в поход на острова, ох и наглотался же я тогда воды!
Он посмотрел на нее, удивленный ее памятью, и попытался поцеловать, но она встала и взъерошила ему волосы, потом спокойно собрала все фотографии и сложила в пакетик:
– Вот, они тебе понадобятся.
Вместе с пакетиком и фотоаппаратом, снятым с полки, она подошла к сейфу, где хранились ценные вещи. Генри медленно пошел за ней, приблизившись почти вплотную, так что ему было видно, как она расчищала в глубине место для новых вещей. Ему хотелось притронуться к ней, но он медлил, тут она оглянулась, и он смущенно улыбнулся, застигнутый врасплох. Паула попросила сигарету; поднося ей зажигалку, он спросил:
– Ты хочешь, чтобы я тут остался?
– Разумеется. – Она развеселилась. – Здесь нет никого, с кем бы так привольно чувствовали себя вещи. Ты просто рожден для нашего бюро.
– Ты знаешь, я иногда сам себе кажусь найденной вещью.
– Во всяком случае, очень забавной, – улыбнулась Паула и добавила после короткой паузы: – А как ты смотришь на то, если я приглашу найденыша Генри в рыбный ресторанчик, сейчас моя очередь?
– Согласен, буду очень рад и подумаю, чем мы займемся потом.
– Что ты подразумеваешь под «потом»?
– Потом будет видно.
Паула засмеялась:
– Нас послушать, будто дети разговаривают.
– Ну и что плохого? К разговорам детей нужно относиться серьезно.
Звонок возвестил приход посетителя. Паула лишь произнесла: «Клиент…», и Генри послушно поплелся к окошку выдачи.
* * *
Склонившись над рулем, почтальон катил свой велосипед по зацементированной площадке, потом прислонил его к водоразборному крану и открыл раздутую почтовую сумку, пристроенную на багажнике. В ней лежали рассортированные по номерам домов и стянутые резинками пачки писем. Почтальон знал номера всех многоэтажек, знал и многих адресатов на своем участке. Они звали бывшего всегда в хорошем настроении маленького нигерийца по имени Джо, как он и хотел, когда сообщал людям: «Сегодня Джо принес вам радостную весть».
Как охотно и как точно он сделал пас мячом, посланным ему соседским мальчишкой, и как обрадовался, увидев Генри, тащившего в каждой руке по пластиковому пакету к своему подъезду.
– Привет, Джо, – поздоровался Генри, и почтальон ответил с выражением сожаления:
– Сегодня ничего нет, босс, в следующий раз уж точно будет.
Генри отомкнул входную дверь и впустил Джо, который сразу принялся заполнять пустые почтовые ящики жильцов письмами и рекламой; одно авиаписьмо он с торжествующим видом поднял высоко над головой, подозвал Генри и показал на почтовую марку, изображавшую пару ласкающихся леопардов.
– Африка! – гордо воскликнул он. – Намибия, многие передают Джо привет.
Генри кивнул ему и подошел к своей квартире, с удивлением обнаружив, что дверь не заперта.
За его письменным столом сидела Барбара. Она не поднялась, когда он вошел, а лишь с облегчением посмотрела на него и вздохнула:
– Наконец-то. – Генри спросил: «Что ты тут делаешь?» – и услышал в ответ: – Жду тебя.
Генри взял ее руки в свои ладони – вечно ледяные руки – и принялся растирать, чтобы согреть. Она даже не улыбнулась ему и не поблагодарила.
– У тебя есть новости от Федора?
Она кивнула и, помедлив, рассказала, что была в Высшей Технической школе, пробилась до приемной самого ректора.
– Я разговаривала с его референтом и с секретаршей. Федор попросил отпуск, якобы его вдруг срочно вызвали домой.
– Не верю.
– Тебе ничего другого не остается, я получила официальный ответ: «Господин Лагутин подал заявление с просьбой разрешить ему прервать работу, ходатайство было удовлетворено».
