Женщина окинула его холодным и язвительным взглядом и, помолчав, сказала:
– Когда вы здоровались, ты ведь не мог видеть себя со стороны, на твоем лице была написана снисходительность, ты понимаешь, что эта снисходительность и меня задела, даже оскорбила?
– Да остановись же наконец, – взмолился Патрик, – любой факт ты истолковываешь так, будто он направлен против тебя, по крайней мере связан с тобой, пойми же наконец…
В этот момент Паула встала, коснувшись рукой плеча Генри, вышла в проход и направилась к двери. Он посидел, гадая, ждать ее возвращения или нет, потом тоже поднялся и вышел в освещенное фойе. Паула стояла у выхода на улицу.
– Что случилось? Вам нехорошо? – спросил он.
– Скоро пройдет, – ответила Паула. – Я чувствую какую-то тяжесть, на воздухе мне станет лучше.
– Уйдем отсюда? Или, может, вы хотите досмотреть фильм? Впрочем, я уже догадываюсь, чем он закончится, – произнес Генри, – во всяком случае, дело пахнет расставанием, этого стоит ожидать.
Он ободряюще кивнул ей, взял за руку и потянул на улицу. Генри хотел сразу отправиться к автобусной остановке у вокзала, но Паула предпочла пойти домой пешком. Погруженная в себя, лишь изредка бросая на него взгляды украдкой, она шла рядом, а Генри все время что-то говорил, словно давал публичную оценку фильму, и чем дольше он разглагольствовал, тем больше критических замечаний приходило ему в голову. В общем и целом он нашел сценарий перегруженным, напичканным слишком большим количеством символов. Не считает ли она так же, поинтересовался он, но Паула лишь пожала плечами. Но должна же она согласиться, настаивал он, то, что они видели, это прошлогодний снег. Паула улыбнулась и неожиданно остановилась у витрины мебельного магазина.
– Разве не так? – спросил он.
– Не знаю, – машинально произнесла она, разглядывая обитый зеленой тканью угловой диванчик, на него под присмотром продавщицы только что уселся какой-то мужчина, явно желающий оценить качество.
Вероятно, покупатель остался недоволен, либо он с самого начала вознамерился проверить комфортность всех сидячих мест, так или иначе, но он несколько раз плюхался на мягкую мебель, подпрыгивал, сравнивал, раздумывал. Продавщица поднесла к его лицу часы, напоминая, что магазин закрывается, после чего он снова энергично попрыгал и направился за ней в глубь магазина.
– Сделка состоялась, – с улыбкой сказала Паула и вспомнила, что когда-то этот угловой диванчик приглянулся ей самой, однако ей пришлось отказаться от покупки из-за его дороговизны.
Они целеустремленно шли дальше, даже там, где их пути могли бы разойтись, они остались вместе; заговорили сначала о дне рождения Альберта Бусмана, потом о следующем аукционе, о двух картинах – подделке старых мастеров, нашедших свое пристанище в бюро находок, – и лишь о том, куда идут, они упорно молчали. Они не остановились, чтобы попрощаться, и перед домом, в котором жила Паула, а не сговариваясь, словно все давно решено, вошли в подъезд, весело ахая и охая, поднялись по лестнице и, пока Паула поворачивала ключ в замке и открывала дверь, неотрывно смотрели друг на друга.
В гостиной горел свет. Возле торшера сидел мужчина и курил, перед ним на круглом столике стояла чайная посуда. От неожиданности Паула вскрикнула, он встал, подошел к ней и обнял. Паула спросила-.
– Откуда ты взялся, Марко?
– Из Мюнхена, – пояснил он, – мы управились с работой раньше, разве тебе не звонили?
Он поцеловал ее в лоб, потом в щеку и лишь после этого вопросительно посмотрел на Генри.
– Разрешите представить, – произнесла Паула, – господин Неф, коллега по работе, а это мой муж; мы как раз смотрели твой фильм, «Хранитель птиц», и господин Неф проводил меня до дому.
– Это очень мило со стороны господина Нефа, – сказал муж Паулы, протянув Генри руку, и тот сразу понял, что этот маленький полный мужчина с редкими волосами действительно рад его приходу.
Он предложил Генри сесть. «Патрик… Надо же, голос Патрика», – пронеслось в голове у Генри. Он не стал садиться, отказался и от чая, предложенного хозяином, не поддался даже на уговоры Паулы, все время оставаясь невдалеке от двери. На вопрос Марко, понравился ли ему фильм, он, бросив неуверенный взгляд на Паулу, повторил то, что уже говорил ей, правда, в несколько смягченном варианте:
