– По ее рассказам, их было всего-то несколько, и расставалась она со всеми вполне доброжелательно.
– Боже правый! Ты хочешь сказать, что ее никогда никто пальцем не тронул, даже чуть-чуть?
– Очень похоже на то.
Фиона с недоумением взглянула на Хью.
– А мы знали об этом, когда подписывали контракт?
– Ну… – начал Хью, но Фиона не собиралась дожидаться, пока он там что-то промямлит.
– Мазохизм? Аборты? Антидепрессанты?
– Ничего.
– Господи, что же делала эта женщина последние тридцать лет?! Да у нас ничего нет – пустое место.
– Именно так, если ты не позволишь мне вдумчиво развить феминистскую линию.
Фиона продолжала разглядывать меня в поисках признаков слабоумия, но теперь было очевидно, что при этом она определенно желала поверить в мою правоту.
– Ты предполагаешь, что сможешь справиться с этим ракурсом? – спросила она.
– Определенно. Я не собираюсь писать очередную биографию знаменитости, это будет действительно нечто особенное.
Фиона промолчала.
– Джордж действительно особенная, – продолжил я. – Нельзя терять такую великолепную возможность: подлинно добродетельная знаменитость.
– А может, у нее были проблемы с питанием? Булимия?
– Нет.
– Понятно, – сказала Фиона медленно, внутренне готовя себя к этой мысли. – Добродетель… Я могла бы построить на этом рекламную кампанию. Да, – в ее глазах и впрямь появился огонек. – Да, «не просто еще одна звездная биография». Мне нравится. «Смело. Интеллигентно. Неповторимо. Биография знаменитости в новом ключе, – такого вы еще не читали». Кстати, у меня еще остались всякие штуки с прошлой рекламной кампании, что мы делали для шепелявого игрока в крикет два года назад. Можно использовать тот же шаблон.
– А ты думаешь, Джорджина Най будет удовлетворена таким раскрытием темы? – спросил Хью.
– А почему бы и нет? – сказал я. – Ну, если мы сделаем это классно, конечно же. Кстати, она с самого начала сказала мне, что ее привлекает мысль, что в книге она будет выглядеть умной. К этому приложатся смешные истории из шоу-бизнеса и советы по моде, конечно.
– Конечно.
– Конечно.
– Совершенно верно.
Казалось, все согласились.
Эми вскинула вверх руки.
– Най будет просто счастлива. В смысле, кто же будет возражать, если его изобразят умным и социально востребованным с одной стороны, а с другой стороны выдадут за это еще и полтора миллиона фунтов?
– Откуда у тебя такие цифры? – с тревогой спросил Хью у Эми. – Мы же никому не называли конечной суммы.
– Мне так сказал Бил.
– Кто?
– Ну, Бил, парень, что приносит вам обеды.
– А, ну конечно, – кивнул Хью, – Билу видней.
Я забыл, что у Сары скоро день рождения, хорошо, что она сама поинтересовалась:
– Ты помнишь, что у меня день рождения через две недели?
– Конечно, – ответил я.
Сара обожала дни рождения. Вообще-то она любила всякие празднества, и они ее тоже: праздники явно придавали ей бодрость духа и лучезарное настроение. Сара и праздники настолько совпадали, насколько… эээ… не совпадали продукты, соединенные в приготовленных ею блюдах. Когда ей исполнилось 27, мы протанцевали всю ночь… вдвоем… дома… Ну, по крайней мере, Сара протанцевала всю ночь. Насколько я помню, дело было так: я спьяну вырубился на диване в какой-то момент, но последнее, что я помню, – ее танцующую, а когда я проснулся следующим утром, она все еще танцевала напротив меня.
Сара – совершенно ненормальная, но в самом хорошем смысле.
– И это особенный день рождения, понимаешь.
– Особенный?
– Мне исполнится двадцать девять.
– Да, я знаю. Но почему он особенный? Дата вроде бы не круглая.
– Эх ты! – Она потрясала головой, пораженная моей недогадливостью. – Двадцать девять – это последний день рождения, когда тебе еще всего-то двадцать с лишним. Особенный день! – Она вертела в руках пуговицы на древней, почти викторианской ночной сорочке, что была на ней надета, я все еще сидел за компьютером, прорабатывая вводную главу к книге Джорджи.
– А тридцать?
– Ну да, тридцать – тоже особенная дата, – согласилась Сара.
– Но не такая особенная, как тридцать один. Твой возраст не будет простым числом еще шесть лет после этого – до тридцати семи. Вот к чему нужно присматриваться в жизни.
