– Отлично. Ну, пойдем тогда.
Она снова поскакала вперед. Откуда в ней было столько энергии, как в пружинке? Это ненормально. Джорджина была похожа на женщину из рекламы тампаксов, черт побери, на ней даже были белые штаны.
Мы поднялись по дороге, заплатили за вход и вошли в здание «Камеры Обскура». На этот раз я оказался в форме и не солгу, признавшись, что добрался до обзорной площадки наверху крыши вполне живым. Мисс Най оперлась на железную оградку и закурила еще одну сигарету.
Здесь было немноголюдно: несколько человек рассматривали буклеты и живо щебетали по-итальянски. Некоторое время мы тихо стояли бок о бок и смотрели на каменные дымчатые постройки Эдинбурга, вдалеке высились словно пригвожденные к береговой линии подъемные краны. Я, конечно, хотел быстрее приступить к решению деловых вопросов, но решил, что если я безмолвно уставлюсь на крыши домов и застыну в такой позе некоторое время, то мне припишут созерцательность.
– Так ты хочешь писать мою биографию, да? – внезапно начала Джорджина.
– Да. Надеюсь, хорошо получится. У меня хватает опыта в написании книг за других, так что можешь не сомневаться, я произведу на свет нечто, чего ты не будешь стыдиться.
Тьфу! Ну и идиот. Надо было сказать: чем ты будешь непременно гордиться, это звучало бы намного более выразительно: «Сара, я только что профукал сто пятьдесят тысяч фунтов». А то… Сплошные отрицания… Ну и балда же я.
Однако мисс Най, казалось, была сосредоточена на других вещах.
– Хью Мортимер очень тебя рекомендовал.
– Приятно слышать…
– Он говорит, что ты просто замечательный писатель.
– Да, я никогда еще не срывал сроков.
– Нет, не в смысле аккуратности. Он сказал, что ты пишешь очень естественно, что ты мог бы быть писателем сам по себе.
– Конечно, будет ужасно, если я начну нахваливать себя, – ответил я с улыбкой. – Но мне хочется верить, что я смогу написать книгу, которая найдет своего читателя. У нее будет свой особый стиль.
– Я не об этом говорю. Мне интересно, почему ты сам не напишешь книгу, под собственным именем?
У нее не было сильного шотландского акцента. Он чувствовался, если прислушиваться, но обычно где-то вдали, а иногда вообще исчезал. У ее героини из сериала акцент был намного ярче – как у Сары. Я подумал, что актриса, наверное, просто подыгрывает телезрителям.
– А, не беспокойся, – улыбнулся я понимающе, – я не подведу тебя, потому что вдруг решу все бросить и засесть за написание романа века.
– Ты сознательно избегаешь ответа на вопрос?
Ей удалось произнести это совершенно обычным тоном: только легкое невинное удивление, никакого раздражения или обвинений.
– Ммм, нет… Просто хочу пояснить, что я всего лишь литературный негр. Я пишу книги за других или сочиняю статейки в журналы, где может быть указано мое имя, чужое или вообще никакого: как им заблагорассудится. Вот в чем состоит моя работа.
– И у тебя нет желания сотворить нечто свое? Никакой жажды славы?
– Слава – это ерунда.
Джорджина улыбнулась такой улыбкой, словно я только что сказал, что Папа Римский на самом деле женщина и зовут ее Трикси, а раньше она работала на верфи. Я слегка изменил курс.
– Ну… не полная ерунда, конечно. Ну, понимаешь, не то чтобы я за то, чтобы ее отменить или что-то в этом роде. Просто слава…
– Никчемна? – Мне показалось, что актриса дразнит меня.
– Скорее иллюзорна. Знаешь, почему, по моему мнению, большинство людей хотят прославиться?
– Ну… Деньги? Власть?
– Нет, не то…
– Всеобщее уважение? Снобизм? Возможность называть Дензела Вашингтона «Вашкой»?
– Нет, это не самое главное. Спроси у большинства, хотят ли они оказаться на телевидении, и они даже не спросят, заплатят им за это или нет, и уж тем более будут ли их уважать, оставят трезвыми или изнасилуют. Они просто жаждут славы, ради самой славы. И жаждут ее, потому что где-то им кажется, что она сделает их бессмертными.
– Ну и что?
– Ну, ведь это не так, правильно? Сейчас мы живем в двадцать первом веке, помним каких-то личностей из века двадцатого. А как насчет двадцать пятого столетия? Кого будут помнить тогда? Ну, может быть, Гитлера. А в четыреста семьдесят втором столетии? В исторической перспективе Элвис почти ничем не отличается от любого анонима. За миллиард лет знаменитости будут наслаиваться друг на друга, хороня под собой предыдущих. Потом Землю поглотит Солнце, и вскоре Вселенная закончит свое существование. И все будет так, словно я никогда не выступал по телику в передаче «Я и мои домашние животные».
