Что касается так называемых произведений с «демонической составляющей», то они делятся на две категории. Первая – «созидание через разрушение». Здесь мы встречаемся с произведениями, в которых авторы художественными средствами показывают нам лицо внутреннего врага, а значит – помогают справиться с ним. В качестве примера, назовем Франсиско Гойя, великого испанского живописца и графика второй половины восемнадцатого – начала девятнадцатого века. Его «демонические картины» – ничто иное, как обличение зла; вспомним одну из любимых фраз художника: «Сон разума рождает чудовищ». Прекрасным примером «созидательного» демонического образа может служить постепенно обретающий человеческие черты Демон Лермонтова. С другой стороны – образ Яго, созданный Шекспиром и блистательно перенесенный в мир музыки Джузеппе Верди, демонстрирует нам лицо внутреннего врага – нашего собственного Яго.
А вот, Чарлз Роберт Мэтьюрин, с его романом «Мельмот-скиталец», описывающим жизнь посланника дьявола на земле. В этой книге ясно показана ранее утвержденная нами истина: Антихрист бессилен перед свободным Человеческим Духом.
Скиталец, проживший на земле более двухсот лет, в конце своего мрачного пути говорит:
«Утверждали, что я был наделен этой силой для того, чтобы искушать несчастных в минуты отчаяния, обещая им свободу и неприкосновенность, если только они согласятся обменяться участью со мною. Если это так, то это лишь подтверждает истину, произнесенную устами того, чье имя я не смею произнести, и нашедшую себе отклик в сердце каждого смертного.
Ни одно существо не поменялось участью с Мельмотом-скитальцем. Я исходил весь мир и не нашел ни одного человека, который ради того, чтобы обладать этим миром, согласился бы погубить свою душу. Ни Стентон, в доме для умалишенных, ни ты, Монсада, в тюрьме Инквизиции, ни Вальберг, на глазах у которого дети его умирали от голода, никто другой…».
Вторая категория так называемого демонического «творчества» может быть названа «разрушением ради разрушения», что однако, имеет прямое отношение к сатанизму и никакого – к творчеству.
Учитывая, что до сих пор не существует ясного определения творчества – введем такое определение в завершение этой главы: Творчеством является любое человеческое действие, совершенное с любовью, преумножающее гармонию и воссоздающее себя в плоде.
ГЛАВА XI. БОГОСЛУЖЕНИЕ И ДЬЯВОЛОПОКЛОННИЧЕСТВО
Сатанизм и черная магия
Маршал и могущественный средневековый барон Жиль де Рэ по праву мог считаться одним из самых знатных вельмож Франции. Человек всесторонне и глубоко образованный (увы, образование не всегда означает ум, тем более – мудрость), он вращался в самых блестящих придворных кругах и, вероятно, мог бы добиться любых почестей, но – пришло искушение.
Что еще нужно было пресыщенному барону? Богатство и власть его уже не манили. Он возжелал… «сверхъестественного» могущества.
Всесильный философский камень, исцеляющий любые болезни, превращающий простой металл в золото, способный бросить к его ногам самого монарха, – вот чего жаждал маршал Рэ.
Жиль де Рэ уединился в одном из своих родовых замков – Тиффоже и занялся алхимией. Но его разум, воспитанный в духе светской праздности, отказывался воспринимать тайную символику. Недаром философский камень носил еще одно название – «камень мудрых», указывающее на то, что глупец никогда не овладеет знанием.
«Великое Делание», пронизывающее собой алхимию, под покровом тайных символов заключало в своей основе вовсе не метод изготовления золота: под «золотом», «Солнцем» или «светом» мудрецы подразумевали… науку о духовном делании (совершенствовании).
Окончательно убедившись в своем бессилии, Рэ решил прибегнуть к помощи «профессионалов». Дорога в его замок стала дорогой к процветанию различного рода шарлатанов: «кудесники», «некроманты», «мастера алхимии» и, наконец, просто колдуны встречали самый радушный прием у щедрого барона.
Могущество, казалось, было уже близко – башни и залы Тиффожа переоборудовались под алхимические лаборатории, и там шла «напряженная работа» над философским камнем.
