Быт русского народа. Часть 1 - страница 103

Шрифт
Интервал

стр.

Император Павел I начал устраивать духовую музыку при полках и по употреблению ее в полках она называется военною. Хотя при Екатерине II существовала кавалергардская музыка, или трубачи, однако она не простиралась далее гвардии. Император Александр повелел завести духовую музыку при всех полках, и ныне она неразлучна с потребностью вкуса: по городам она заменяет оркестры артистов, веселит застольное радушие и оживляет вечерние собрания. С повсюдным распространением музыки не более сорока лет тому назад чрезвычайно изменились нравы и образ жизни: во все сословия проникли вкус и сознание изящного. Императорская гвардия славится военной музыкою, которая часто раздается при царских пиршествах, и она участвует в оркестрах отличных артистов. Приезжающие к нам самые прославленные виртуозы не обходятся без музыки гвардейской.

ПРИРОДНОЕ СВОЙСТВО РУССКИХ К ВЕСЕЛЬЮ

Русские от природы имеют наклонность к музыке и пению. По городам и деревням не бывает ни одного веселья без музыки: скрипач, бас и бубны непременно находятся повсюду; они играют по одному слуху. Образовалось даже сословие музыкантов под именем скрипачей, которые всегда известны в своем околотке и приглашаются на вечеринки.

БАНДУРИСТЫ

В Малороссии и юго-западной России страсть к музыке сделалась наследственною, так что она от отца переходит к сыну. Бандуристы малороссийские, отличные песнопевцы и музыканты, издревле славившиеся, нежили долгое время слух и чувство. Бандуристы, преимущественно из слепцов и стариков, гомеровские певцы, ходили из деревни в деревню, из села в село и своей музыкой и пением отечественных песен приводили в восторг самых знатоков. Они ходили с повешенной на шее бандурой, род арфы, настроенной 12 и даже 28 металлическими струнами; трогали слух богатым согласием звуков и восхищали душу и сердце. Во время восстания Малороссии против угнетения Польши они находились в военном стане казаков и воспламеняли их к битвам.

Вот образцы заунывных песен, сопровождавшихся печальным звуком бандуры.

   Ой била, бида,
   Чайцы небози,
   Що вывела диток
   При битой дорози.
   Киги! киги! злетивши в гору,
   Прийшлось втопыцця у Чорным морю!
   Жито поспило,
   Прислало дило;
   Идут женьцы жаты,
   Диток забираты.
   Киги! киги! злетивши в гору,
   Прийшлось втопыцця у Чорным морю!
   Ой дити, дити!
   Де вас подиты?
   Чи мени втопыцця,
   Чи з горя убыцця?
   Киги! киги! злетивши в гору,
   Прийшлось втопыцця у Чорным морю!
   И кулик чайку,
   Взяв за чубайку!
   Чайка кигиче:
   Згинь ты, куличе!
   Киги! киги! злетивши в гору,
   Прийшлось втопыцця у Чорным морю!
   А бугай бугу,
   Гне чайку в дугу:
   Не кричи чайко,
   Бо буде тяжко!
   Киги! киги! злетивши в гору,
   Прийшлось втопыцця у Чорным морю!
   Як не кричаты,
   Як не литаты!
   Дитки маленьки,
   А я их маты!
   Киги! киги! злетивши в гору,
   Прийшлось втопыцця у Чорным морю!
   Маты взпорхнула,
   Крыльцем взмахнула!
   Женьцы ворожиты.
   Гайда! втыкаты. —
   Киги! киги! злетивши в гору,
   Прийшлось втопыцця у Чорным морю!

Эта песнь поется весьма жалобным голосом, и думают, что она сочинена гетманом Богданом Хмельницким. Чайка или рыболовка изображает здесь плач утесненной Малороссии; ее дети — это казаки; битая дорога — Малороссия, которую окружали со всех сторон татары и поляки; чрез нее они проходили для взаимных опустошений и ее грабили во время своих переходов. Женьцы — ее враги; кулик — польское правительство; бугай — болотная птица (баран), которая, сидя между тростником и речной травою, издает тяжкий голос буту, — означает здесь угнетение, согнувшее Малороссию в дугу.

   Ой спав пугач на могили,
   Да и крикнув вин: пугу!
   Чи не даст Бог козачинькам
   Хоть теперь потугу!
   Що день, що нич, усе ждемо,
   Поживы не маем!
   Давно була! — Не раз
   Хмельниченька згадаем!
   Ой колись мы воевали,
   Да бильши не будем!
   Того щастья и той доли,
   Повик не забудем!
   Давже шабли заржавилы,
   Мушкеты без куркив;
   Аще сердце козацьке,
   Не боиця ляхив! [396]

Пугач — сыч, представляет здесь казака, уснувшего на могиле своей страны; вдруг он встрепенулся и закричал гробовым голосом по своей родине: «Пугу! Не даст ли Бог хоть теперь отрады казакам!» — После смерти Хмельницкого Малороссия была тревожима внутренними смутами честолюбивых своих гетманов, и от них она погибла. — Вся эта песнь выражает печаль, и она поется весьма грустно.


стр.

Похожие книги