Через некоторое время группа Куманина накрыла в Подмосковье настоящий монархический центр, насчитывающий трех мужчин и двух женщин. Первые же допросы дали понять, что «центр» имел связь с проживающим во Франции великим князем Владимиром Кирилловичем, не стесняющимся носить титул «главы» Русского Императорского Дома в изгнании. Князь — сын двоюродного брата Николая II, скандально известного великого князя Кирилла Владимировича — приходился царю троюродным племянником.
Вот с ним-то и поддерживал связь «монархический центр».
Изучение захваченных документов и допросы арестованных сразу дали понять следователю, что тут речь идет не просто о тенденциозном изучении истории с целью распространения заведомо клеветнической информации, порочащей советский государственный и общественный строй (за что карала 70-я статья УК РСФСР), а о подготовке настоящего монархического переворота. Другими словами, речь шла о насильственном свержении существующего в СССР строя. Это уже тянуло на 64-ю статью Уголовного кодекса, предусматривающую расстрел.
Следствие быстро выяснило, что тихий подмосковный городок являлся как бы центром паутины, нити которой вели в самые различные антисоветские центры западных спецслужб, начиная с радио «Свобода» и кончая Обществом русской Православной молодежи.
Всплывали в ходе следствия фамилии кадровых иностранных разведчиков вроде князя Голицина и Шаховского.
Готовился показательный процесс.
Вся группа следователей была досрочно повышена в звании (Куманин стал капитаном) и представлена к правительственным наградам. Но тут, как гром среди ясного неба, последовал приказ руководства: уголовное дело против «монархического центра» прекратить, подследственных освободить под подписку о невыезде и ждать дальнейших распоряжений.
Все это было настолько непонятно, что руководитель группы подполковник Волков захотел выяснить подробности у начальства.
Начальство комментировать свой приказ не стало. Генерал, выпроваживая Волкова из кабинета, только вздохнул, развел руками и показал красноречивым жестом в потолок.
Кипучая деятельность, начатая во времена Андропова, сворачивалась на глазах. Прах Юрия Владимировича со всеми почестями опустили в Кремлевскую стену, но желание продолжать его дело, дело очищения народа и партии, которые, как известно, едины, осталось.
Новый Генеральный секретарь Черненко никаких новых указаний не дал — либо не захотел, либо не успел, поскольку очень быстро умер. С приходом же его преемника Михаила Горбачева, которого все с восторгом встретили в КГБ, поскольку было известно, что новый генсек играл второго центрового в андроповской команде, сразу начались какие-то заморочки.
Подполковник Волков был уволен в запас. Встал вопрос: кого назначать новым командиром группы. Никто как-то не проявил особого желания, чего раньше никогда не отмечалось. И командиром группы был назначен Куманин, хотя его кандидатура как бы не рассматривалась вследствие недостатка опыта и низкого воинского звания.
«Опыт — дело наживное, — решило начальство, — а звание — поправимое». И Куманин стал майором.
После этого он начал лично присутствовать на инструктажах, которые проводил с командирами подразделений куратор от ЦК КПСС. Куратор разъяснил, что на данном этапе следует прекратить аресты монархистов, воздержаться от проведения обысков (по крайне мере, официальных), открытые уголовные дела закрыть, и впредь до особого распоряжения ограничиться профилактическими мероприятиями.
Профилактические беседы для настоящего чекиста — пустое времяпрепровождение.
— Вы будете отрицать, — спросил Куманина один из профилактируемых граждан, — что Петр Александрович Столыпин был величайшим русским государственным деятелем?
— Он был прежде всего не Александровичем, а Аркадьевичем, — поправил Куманин.
Это явилось для профилактируемого таким откровением, что беседу пришлось закончить.
Какое-то время группа Куманина просто ничего не делала, приводила в порядок накопившиеся документы, актируя конфискат. Куманин решил заодно актировать (т.е. списать в кочегарку) и книги, которыми были забиты уже два несгораемых шкафа. «Процессы прекратились, и на кой ляд все эти книги занимают место?» Он написал соответствующее представление, приложил акт, где, как положено, перечислил все единицы хранения, и пошел визировать эти документы у заместителя начальника отдела «А» полковника Кудрявцева.
