— А все-таки с Борисом получилось плохо.
Я кивнул, жуя конфету.
— И мы сами виноваты, — добавила Люся. — Допустили, что он ушел. А что у него с матерью? Почему он плохо учится? Почему сейчас не подготовился? Мы знаем? Ничего мы не знаем!
Она говорила «мы», но ведь ее это почти не касалось. Она приехала к нам совсем недавно. И выходило, что виноваты одни мы, все мальчишки, которые с Борисом учились, бегали, играли на улице и в гараже… Я вспомнил, как застал его в городе у такси с дядькой Родионом и как он не захотел со мной разговаривать. И еще вспомнил, как он уносил с собой из гаража в свертке тетрадки и чернильницу. Наверное, занимался.
Да, мы действительно ничего про Бориса не знали!
Но откуда нам было и знать, если он сам не говорил?
Так я старался оправдать себя и ребят, Которые бегали-играли с Борисом. Но из этого у меня тоже ничего не получилось. И мысли о Борисе все равно из головы не выходят…
Это даже удивительно и непонятно: ведь голова моя с утра до вечера занята совсем другим. У разведчиков оказалось очень много дела. Сначала мы не могли сообразить, что от нас требуется.
Я три раза прошелся по всей Овраженской из конца в конец, приглядываясь к домикам, палисадникам и воротам, но так ничего и не сообразил. Зато Рудимчик придумал чепуху. «Давайте, говорит, замостим нашу улицу».
Я поднял его на смех. Тогда он предложил еще лучше:
— Построим пожарную каланчу!
Люся сказала, что он пустой фантазер. Рудимчик обиделся и ответил:
— Ладно! Придумаю — ахнете.
Люся сказала, что надо не придумывать, а разведывать. Рудимчик еще раз сказал: «Ладно» — и побежал к бревнам. Он знал, где разведывать!
В общем, когда мы на следующий день собрались около гаража, я, как Главный Разведчик, не имел никакого понятия, о чем докладывать ребятам. Рудимчик в сторонке хитро ухмылялся, но помалкивал. Я тихонько спросил у Люси:
— О чем докладывать-то?
Она протянула мне беленькие, аккуратно нарезанные квадратиками бумажки.
— Что это? — удивился я.
— Разведывательная анкета, — сказала она. — Раздашь всем. Пусть каждый ответит на два вопроса. Что он ждет от БУПШа? И что предлагает сделать самое интересное?
Я подумал, что ребята рассердятся. Ведь они нам и поручили сообразить про самое интересное. Но Люся сказала, что раз мы ничего не сообразили, то лучше всего обратиться ко всем, а не высасывать из пальца.
Пришла Римма, и Вика объявила:
— Сейчас заслушаем нашу разведку.
Я встал и сказал, как мне советовала Люся: дел на улице очень много и оперативная группа предлагает разведывательную анкету. И раздал бумажки, которые Люся написала дома.
Я сразу увидел, как здорово она придумала: ребятам затея понравилась. Они начали спрашивать, как отвечать — письменно или сейчас? Мы с Люсей ответили, что можно — как угодно. Тогда Вика спросила, кто хочет сказать первый. И вскочил Рудимчик.
— Я предлагаю, — выпалил он, — сделать крышу!
— Что? — удивилась вожатая. — Какую крышу?
— Крышу над бревнами! — И он объяснил, что на бревнах часто сидят, а когда бывает дождь, сидеть плохо, но если сделать крышу, как на автобусных остановках, то сидеть будет удобно даже в самый сильный ливень.
Я фыркнул: снова. Рудимчик нафантазировал. Крышу изобрел! И Назар Цыпкин сказал:
— Архитектор.
Ребята засмеялись.
— А вы не смейтесь, — остановила нас Римма. — Ведь о чем Рудимчик подумал? О том, чтоб людям было удобнее. А это и есть наша цель. Помните, как Сережа говорил?
Рудимчик заулыбался и стал смотреть гордо, будто изобрел не крышу, а по крайней мере космический корабль.
А ребята один за другим начали предлагать свое. Про что только не наговорили они за какой-то миг. Про «зеленый патруль» — чтоб ходить с зелеными повязками и охранять цветы и деревья. И про рембригаду — чтоб поправлять скамейки у ворот. Маша-Рева внесла предложение — открыть детский сад. А Сашуня захотел создать свою песню, вроде овраженского гимна. «Назар, — говорит, — напишет слова, а я музыку». И он свободно может написать музыку, потому что уже третий год учится играть на пианино. Гошка Адмирал, конечно, предложил сделать испытательные маневры боевых корветов с мотором. И еще — провести футбольный матч.
