Живая нога была у начальника только одна, и он ловко двигался на алюминиевом протезе, который потом, в лагере, часто отстёгивал прямо вместе с башмаком и шагал по всей территории на здоровой ноге с помощью костыля или палки или вообще просто так.
Отстегнет протез где попало, бывало, прямо там, где он ему надоедал, бросит и поскакал прочь. А потом нередко даже и позабудет, где оставил, и просит того, кто из ребят попадётся ему на глаза в эту минуту:
— Эй, паренёк! Сбегай, а? Поищи и принеси, будь другом! А то, понимаешь ли, — объяснял он, — беспорядок ведь получается. Одна нога здесь, другая там… А где там — неизвестно. Что смеёшься, а? Что же ты перестал смеяться-то? Испугался? Зря. Я же шучу с тобой, понимаешь? Видишь, и сам смеюсь… Ну, беги ищи, а я тут тебя подожду…
Сам он теперь сидел, поджидая меня, на крылечке столовой, растолковывая главному повару:
— Смотри, Матрёна Сергеевна, я тебе предупреждение делаю. Вчера я поинтересовался и вижу: чересчур много киселя остаётся для персонала… Это неправильно, мы детей обязаны кормить. Им и добавки, и всё такое прочее… А персоналу и без добавок можно. Главное у нас — дети, и главное — накормить, чтоб поправились. Ясно?
Матрёна Сергеевна отвечала почти по-военному.
— Слушаюсь, — говорила она. — Проверю обязательно, лично.
Смотреть на них было странно и даже чудно, потому что Матрёна Сергеевна была женой нашего начальника, которому я вот только что принёс его ногу…
Мне рассказывали ребята, «старички», что в конце смены устраивают на реке сбор и прощальный костёр, прямо на воде, на плоту. А плот тот на привязи, чтоб не ушёл по течению, вниз по Чуже…
Так вот, Витька-горнист трубит, и кто умеет из ребят, бьют дробь на барабанах. И всегда непременно Спартак идёт вброд по воде с факелом к чёрному высокому сооружению из сухих ёлок, составленных в конус…
Там, в середине костра, железная бочка с варом, дрова, обрезки досок и тряпки, пропитанные бензином. А один раз, говорят, Партизан дал настоящую ракету, и её там, в серединке, установили…
Горн гудит, и темно-темно кругом. И далеко-далеко разлетается над ночными лугами пение звонкой трубы. Трещат барабаны, и летят над чёрной водой искры от факела.
Идёт Спартак нарочно медленно. А все стоят и ждут того мига, когда он приблизится и в тишине крикнет мама Карла: «Зажигай!»
Мне очень хотелось увидеть такой костёр и услышать, как рассказывает наш Нога о том, как он был во время войны партизаном, командиром группы подрывников, а жена его, наша тётя Мотя, варила всему отряду еду.
Она тоже всегда выступает на костре и рассказывает после начальника. Потом — отрядная самодеятельность. А костёр всё горит и горит, и летят в небо, как пчёлы, золотые искры и чёрный дым…
Тут снова мама Карла командует. Спартак разрубает верёвку — плот, освобождённый от привязи, с малым уже костром, поворачивается на реке и плывёт, плывёт — уплывает…
Отряды отправляются по палатам, баянист Вася играет на ходу какой-нибудь маршик или, если поют, мелодию той песни. А все, уходя от реки, долго ещё оглядываются, особенно на бугре, потому что с бугра долго видно, как плывёт по извилистой Чуже, там и сям пропадая за кустами ивняка, жёлто-красный огненный корабль. И то там, то здесь выныривают и вновь пропадают силуэты Спартака и ещё чьи-то… Они следуют по берегу за потухающим костром, чтобы потом утопить его в Чуже…
Всё это я увижу в последний день смены, а теперь Матрена Сергеевна, проговорив своё: «Слушаюсь» и «Проверю», было двинулась, переваливаясь, на кухню, а я вдруг спросил у начальника:
— А вам теперь не больно уже, что ноги нету?
— Как? — удивился он, оборачиваясь ко мне и не со-;ем понимая, чего это я не ухожу и стою…
Я повторил, уже запинаясь.
— А? Больно-то? Да нет, давно уж не больно. Ты-то что это так нос сморщил, будто червяка съел?
— Жалко, — сказал я, смелея от его весёлого тона, а он явно заинтересовался мною и, махнув рукой, отпустил жену.
Она пошла к себе, глянув на меня с укоризной, отчего я вмиг прикусил язычок.
— Так что же тебе жалко? Говори!
— Ну, вообще… — промямлил я, уже напугавшись и думая, что, наверно, скажу глупость, он станет смеяться надо мной…
