Бунин и евреи - страница 9
Живя в России, Бунин, вне всякого сомнения, общался с евреями: и в своих странствиях по Малороссии, и в полуоседлой жизни, особенно в Одессе – третьей «культурной столице» Империи. По другому и быть не могло! В силу своей многочисленности – в Одессе, например, евреи составляли 32 % населения! – и активности в самых разных областях повседневной жизни: «Постоянно Что-то делает, Что-то предпринимает…»>55 – евреи всегда оказывались, что называется «на виду». Касалось это всех слоев общества, в том числе и пишущей братии. С конца XIX в. ассимилированные евреи массово хлынули русскую журналистику и издательское дело – области, которые не были ограничены для их деятельности антисемитскими правительственными указами. Например, ведущим сотрудником крупнейшей газеты юго-запада России «Одесские новости» был Владимир (Зеев) Жаботинский>56, который в своих литературно-критических статьях всегда высоко оценивал творчество Бунина. Немалое число литераторов еврейского происхождения состояло членами в «Литературно-артистическом клубе», который посещал Бунин>57. Об этой писательской организации с большой теплотой и любовью в конце 1940-х гг. вспоминал>58 знакомый Бунина поэт Александр Биск>59. Заметной фигурой в клубе был Семен Юшкевич>60 – известный в те годы писатель из круга литераторов, группировавшихся вокруг издательства «Знание»>61, к числу которых принадлежал так же и Бунин. В. Н. Муромцева-Бунина писала: «В Одессе у Ивана Алексеевича много приятелей, среди них Юшкевич»>62.
Бахрах приводит в своей книге, такой вот, например, эпизод из практики общения двух этих писателей, который весьма характерен для Бунина, имевшего манеру язвительно подтрунивать над знакомыми ему людьми:
«– Отличный человек был покойный Юшкевич – прекрасный семьянин и верный друг. Но я очень любил дразнить его. Помню, встречаю его однажды в Светлое Воскресение. – Семен, у тебя сегодня плохой день… – А что такое? – Христос воскрес! Он огрызался…»>63
После кончины Юшкевича Бунин писал в его некрологе:
«Нынче опускают в могилу Семена Соломоновича Юшкевича, – навсегда уходит из нашего мира человек большого таланта и сердца, которого я знал чуть не тридцать лет, с которым мы почти в одно время начали, а потом рука об руку – и так дружески за последние годы – делили наш писательский путь»>64.
25 марта 1928 года, Бунин вместе с Борисом Зайцевым>65, Жаботинским и Осоргиным>66 выступал на большом вечере памяти Семена Юшкевича, устроенном парижским Союзом писателей и журналистов в зале отеля «Мажестик»; председательствовал П. Н. Милюков. Юшкевич является, пожалуй, единственным в своем роде писателем «серебряного века» из числа популярных авторов издательства «Знание», о котором он на закате жизни не отзывался критически уничижительно.
Из одесских евреев-литераторов Бунин поддерживал тесные отношения с земским врачом Давидом Лазаревичем Шпитальниковым, «выступавшим в печати под псевдонимом «Тальников»>67 (треть сохранившихся писем Бунина к Тальникову была опубликована
А. Бабореко: Русская литература. 1974. № 1. С. 170–179). Тальников, критические работы которого характеризуются марксистской методологией и порой довольно прямолинейным социологическим подходом к литературе, посвятил творчеству Бунина, начиная с 1910 г., ряд статей апологетического характера:
«Мне хочется поговорить о замечательной книге, вышедшей в свет на этих днях <“Суходол”>, – книге писателя очень серьезного и очень большого, сейчас в нашей литературе самого большого по силе изобразительного таланта, самого замечательного, которого, очевидно, по всем этим причинам очень мало знают, мало читают, о котором мало говорят. Назовите мне десяток своих знакомых, кто хорошо – не шапочным знакомством только, не по имени и не по случайно прочитанной в толстом журнале статье о нем, – знал бы Ивана Бунина, чеканные, простые и прекрасные стихи его, которые навсегда останутся в нашей литературе – после того как умрут и покроются забвением все прославленные поэты наших дней, – превосходную и оригинальную прозу его, которая займет одно из самых видных мест в истории русской словесности послечеховского периода»
