Бумеранг - страница 16

— Ну хорошо, зато климат здесь чудесный, — сказал я, пытаясь перевести разговор на менее щекотливую тему.

— Климат! Вам просто посчастливилось попасть сюда как раз в те дни, когда погода сносная. Но это продлится ровно неделю. Чуть позже, в разгар лета, будет страшная жара. Воздух, как в бане. А подует ветер, так непременно суховей, несет тучи песка и пыли. Конечно, и дожди бывают — ливни, от которых реки выходят из берегов. Впрочем, я все-таки предпочитаю лето. Зима отвратительно холодная, все зубами стучат, отопления ведь нет. Открытый камин или электрическая печь не спасают, отошел на три шага, и уже тебя дрожь бьет. Ночью под тремя одеялами спим, с грелками.

— Неужели нельзя сказать о Канберре ничего доброго? — удивился я.

— Доброго?.. Гм… Что ж, здесь не надо искать место для стоянки автомашины — не каждая столица может похвастать этим. Но вряд ли это уравновешивает недостатки.

Кажется, лишь сотрудники нового университета были вполне довольны Канберрой. Ученые жили в очень красивом колледже с одно- и двухкомнатными квартирами, общей столовой, библиотекой, баром, клубными помещениями. Они были в восторге от спокойной рабочей обстановки и тишины; мало того что университет расположен очень уединенно, в нем нет студентов!.. Профессора и доценты занимаются только научными исследованиями, и, хотя среди них нет еще Эйнштейнов, университет играет в научной жизни Австралии такую же роль, как, скажем, Принстон в США.

В университете работало трое квалифицированных этнологов. Я удивился, когда выяснилось, что они совершенно не занимаются аборигенами, а специализировались на культурах Африки, Индонезии, Меланезии[6]. Зато среди гостей университета была американская исследовательница-этнолог, которая собиралась провести год у одного из племен Северной Австралии. Она уже так долго ждала разрешения, что почти потеряла всякую надежду.

— Вечная история, — сказала мне американка. — Власти подозрительно относятся ко всем этнологам, особенно иностранцам. Всегда стараются помешать научным экспедициям, ссылаются на отсутствие транспорта и жилья в удаленных областях страны.

Неутешительная новость. И я не без трепета отправился на прием к одному из руководящих работников министерства по делам туземцев. Однако он встретил меня очень любезно (спасибо послу Кастенгрену, который подготовил почву) и сказал, что я, как и было мне обещано, смогу посетить Северную Территорию. Он тотчас напишет местным властям и попросит, чтобы мне показали подходящие резервации.

— Спасибо, — сказал я с облегчением. — Но мне хотелось бы побывать не только в северных резервациях. Вы можете мне помочь?

— Я бы рад, — ответил начальник отдела улыбаясь. — Да, к сожалению, надзор за аборигенами в различных штатах не входит в компетенцию федерального правительства. Северная Территория непосредственно подчинена ему, потому что еще не созрела для автономии. А в каждом из шести штатов свое законодательство, свои министры по делам аборигенов. Туда вам и придется обращаться за разрешениями.

Заручившись рекомендательным письмом, но не совсем уверенный, как понимать слова «подходящие резервации», я поспешил в отель, где Мария-Тереза и Ма-руиа уже приступили к сборам. На следующее утро мы в последний раз распутали клубок столичных аллей и быстро покатили вниз по трехсоткилометровому склону, который соединяет Канберру со столицей Нового Южного Уэльса, крупным морским портом — Сиднеем.

С той минуты, когда мы ступили на берег Австралии, мы не видели еще ни одного аборигена.