Я не буду говорить, что кульбиты, которые публично совершают два умных человека, лично мне отвратительны. Отвратительно ругать систему, созданную Кесарем, но тут же льстить самому Кесарю. Я не буду даже говорить, что русская резинка, благодаря таким вот придворным умникам, будет растягиваться все больше. Чубайсу ли этого не знать: в свое время, откладывая и откладывая девальвацию рубля, он добился того, что рубль в августе 1998-го рухнул сразу вчетверо. И я не думаю, что по поводу свойств русской резинки у Анатолия Чубайса или Георгия Митрофанова есть сомнения.
Я лишь хочу сказать, что за их критикой системы с одновременным желанием ее сохранить кроется, как мне кажется, элементарный страх. Страх потерять тот комфорт, который они имеют. Дачу в Жаворонках, машину с мигалкой, кафедру в академии, сладкий сон и сытный стол. Потерять все и довольствоваться служением идее. То есть они понимают, что все рухнет, но видят в этом угрозу и лично себе, а потому надеются, что рухнет уже после их смерти, пусть даже рухнет куда более кроваво и страшно.
Лично мне за них стыдно. Вероятно, и с Чубайсом, и с отцом Георгием мы увидимся теперь в аду. И, поскольку в загробную жизнь я не верю, то боюсь, что нам придется увидеться в приготовленном ими русском аду на земле.
22 ноября 2011
Осень патриарха пацанов
О том, что любовь к Владимиру Путину – это любовь к двору, в котором вырос. С его песочницами, драками, пацанами и паханами
http://www.podst.ru/posts/6426/
Что бы ни пыталась – и довольно жалко пыталась – лепетать пресс-служба Владимира Путина после его освистания в «Олимпийском», Путина публично освистали. И то, что пресс-служба владельца страны все чаще оправдывается, доказывает смену политического сезона. Раньше Путин проходил как хозяин необъятной родины своей, не удостаивая поворотом головы каких-то там и чем-то там недовольных людишек, если таковые и случались по пути.
Любили, а потом разлюбили – история довольно обычная для выборных демократий, многие из глав государств на себе эту перемену испытали. Смена фигур посредством выборов – ее закономерный итог. Но Владимир Путин лучше других понимает, что Россия – никакая не демократия. А в недемократических странах – например, тоталитарных – популярность отца нации подчиняется другим законам. Отца любят навсегда, любят вопреки логике, фактам, рассудку. Тоталитарные страны в своем социальном устройстве копируют схемы первобытного, родового строя, где патриарху поклоняются просто потому, что он отец, старшина рода – а не только потому, что может стукнуть половником по голове. Любовь к Сталину навсегда в сердцах тех, кто считает себя его дочерью или сыном.
Владимир Путин абсолютно прав в том, что Россия – в социальном плане отсталая, по сравнению с Европой, страна. Европа строится не на кровных, а на глобальных связях, на ощущении всемирного родства и персональной ответственности за судьбу человечества – она в этом смысле впитала, переварила и усвоила христианство. Россия же ментально слабо интегрирована в мир постхристианской культуры, ее православие служит кесарю, а не Христу. Однако, и от родового строя наша страна ушла далеко. Сегодняшний тип социальных связей в России – тип связей клановых, дружеских, дворовых, пацанских. Когда понятие «свой» определяется принадлежностью не к семье или человечеству, а к группе, группировке, банде. Путин знаменовал понятный эстетический тип для нынешних 40-летних мужчин, выросших в советских дворах: вожака, главного пацана, пахана. Путин – это понятные дворовые принципы. Кто против нас, тот три дня не проживет. Один за всех, все за одного. Кто девушку платит, тот и танцует. Все дворы – враги.
Я сейчас не о том, что принципы пацанства могут обеспечить уважуху главному пацану и его шайке, но не могут обеспечить развитие страны, в лучшем случае – победу в драке. А о том, что когда пахан отрывается от пацанов, пацаны ведь могут решить, что он зарвался и пора бы его заменить. Вот в «Олимпийском» они и решили. Началась осень Путина. Путина не просто меньше уважают – над ним начинают смеяться, а над его шестерками издеваться.
