Камни Старой Европы усилили мою любовь к Петербургу – единственному старому европейскому городу в России, который вообще по своей сути есть город золотого сна, декорация вымышленной прекрасной империи. И это было одной из причин, почему я не остался жить в Англии. Должно быть, ту же любовь чувствуют петербургские декораторы, не только закупающие для очередного ресторана стразы от Сваровски, но и трясущиеся над подлинными старыми кирпичами. Ведь эти кирпичи много чего видали и много кого знавали – от Достоевского до Мандельштама.
Тогда я еще не знал, что старый Петербург вскоре начнет уничтожаться с тем же азартом, с каким в 1990-х новые русские сбивали лепнину в протечках ради подвесных потолков. Многие объясняют уничтожение истории коммерческим интересом, но я порой думаю: а может, разрушители просто не видят, что Петербург – это Старая Европа? Не знают силы старых камней?
Я и сам, плескаясь в термах в бассейне, спросил приятеля: а где же знаменитая баден-баденская минеральная вода?
– Дурак! – был ответ. – Ты в ней сидишь.
17 марта 2009
Размышления алкоголика при выборе трезвости
О том, что, возможно, причиной кризиса являются не перегретые рынки, а перегретые потребности и бесконечная вера в деньги
http://www.podst.ru/posts/2529/
Мой знакомый бросил пить. И потрясенно сказал, что самое тяжелое – прощание не с алкоголем, а с иллюзиями. Главная же иллюзия алкоголика состоит в том, будто все его беды от алкоголя. «И вот, – говорит знакомый, – ты больше не пьешь, а беды не исчезают. И ты понимаешь, что не в алкоголе дело».
В России уже лет 15 финансово успешные люди практикуют технократический подход к жизни. Болит голова? – прими аспирин. Хочется машину? – возьми кредит. Надоела жена? – заведи любовницу.
Аналогично отношение и к наступающему кризису. Этот кризис есть кризис кредитной системы вследствие спекулятивного перегрева рынков и, в первую очередь, рынка недвижимости; это кризис необеспеченных кредитов. Наполним систему деньгами через госбанки; пересмотрим эффективность дутых проектов; не будем жалеть тех, кто прогорел на строительстве пирамид – и выйдем из кризиса окрепшими, как Иван-дурак из кипящего молока.
Такова позиция людей, гордящихся своим ratio. А потому не видящих вследствие технократического – с 96-процентным содержанием денег – опьянения куда более неприятных вещей. И самая неприятная в том, что вся современная экономика зиждется на пузыре искусственно созданных потребностей. У наших вещей нет шансов быть заношенными до дыр. Наши машины будут проданы раньше, чем выработают ресурс. Microsoft создал новый Word – хотя и старого всем хватало – но формат новых файлов будет несовместим с прежними, а потому от старого Word следует отказаться.
В результате этой гонки всегда выясняется, что в гробу карманов нет. Но этому не верит никто, занимаясь либо зарабатыванием, либо потреблением.
Понятие и успеха и неуспеха для них определяется только деньгами.
Слово «душа» вызывает гомерический хохот. «Культура», «нежность», «страстная дружба», «нравственные ориентиры», «самосовершенствование» – это либо из лексикона лохов, либо средство вытаскивания денег из их карманов.
Но нынешний кризис – это никак не устраняемая рациональным путем пропасть между душой и потребностями, которые потребительский мир предписывает иметь оторванному от души телу. Мы пожираем материальный мир, и удивляемся периодичности, с какой случается несварение желудка. Мы выкидываем с работы людей, называя это «оптимизацией производства», и производством называем производство очередных, не имеющих отношения к душе, потребностей. Просто теперь, вследствие кризиса, они у нас будут в новой, экономичной упаковке.
Человек давно оторван смысла своей работы, не говоря уж про смысл жизни; он давно оторван от планеты, на которой живет, и от совести, разменянной на экономическую стабильность. Вот это и есть настоящий кризис.
Который ничуть не уменьшится, когда пройдет сквозь инвестиционное похмелье, секвестр, желудочную реструктуризацию, очищающую клизму банкротств – он не уменьшится даже тогда, когда мы станем экономическими паиньками, к радости министра финансов, тоже когда-то бывшего человеком.
