— Ну, что же, месье Арнич, извините за беспокойство, мне пора опять службу…
— И в самом деле, комиссар, приятно было бы пообщаться и дальше, — ответил Арнич с легкой улыбкой, — конечно, без непонятных «собачьих» вопросов, но у соседней лавочки вас уже с четверть часа ждут…
У соседней лавочки и в самом деле почти пятнадцать минут переминался с ноги на ногу маленький человечек в коротком и смешном потертом клетчатом пальто, известный всему Городу старший помощник комиссара, инспектор криминальной полиции по имени Артур Жо. Он успел выкурить три сигареты, не решаясь прервать разговор комиссара с Мишелем, но уйти или просто присесть на лавочку не рискнул. Видимо, дело, из-за которого он разыскивал своего патрона, было чрезвычайным.
Комиссар, сокрушенно покачав головой, мол, дела-дела, куда ж от них деваться государственному служащему, с легким кряхтением поднялся с лавочки и, прощаясь, коснулся пальцами козырька своей кепки. Арнич в ответ вежливо приподнял шляпу и улыбнулся.
А едва комиссар отошел на три десятка шагов, как к нему подскочил инспектор Жо и принялся что-то говорить, фамильярно, но очень аккуратно дергая патрона за рукав пальто.
Слух у Мишеля был великолепный, а тут, как по заказу, притихли у светофора автомобили, смолкли на несколько секунд утки, и Мишель услышал всё.
— Комиссар, час назад приехали люди из военной контрразведки, рвут и мечут, желают переговорить с вами, — возбужденно говорил инспектор, — я их, как мог, успокоил, но долго они терпеть не будут… вы же знаете этих меднолобых, рвутся, как на штурм Вердена, не считаясь ни с чем…
— Мы уже едем в контору, — ответил комиссар, продолжая двигаться подальше от скамейки, на которой оставался Мишель. — Зачем шутить с этими поганцами? А пока я буду общаться с ними, ты поручи малышу Пино пройтись пешком от дома дядюшки Филиппа до сауны «Золотой ключик» и поговорить там с персоналом… а потом…
Дальнейшие слова комиссара заглушил рев стартовавших от светофора авто, но Мишель понял, что алиби его будет проверяться тщательно, и порадовался своей всегдашней предусмотрительности. Единственно, что его очень насторожило и обеспокоило, так это непонятный визит контрразведчиков в криминальную полицию. К гадалке не ходи, визит этот был напрямую связан с ограблением дядюшки Филиппа, но ведь не алмазы же заинтересовали военных? Совсем, кажется, не их профиль деятельность. Впрочем, интересы военной контрразведки всегда гораздо шире описанных в любом законе о спецслужбах, а иной раз настолько широки, что можно просто диву даваться…
Фигуры комиссара и его помощника еще маячили в конце бульвара, а возле скамейки, на которой продолжал сидеть задумчивый, но довольный прошедшим разговором Арнич, нарисовался, по-другому не скажешь, худой до измождения, маленький неприятный типчик с вывернутыми губами и крючковатым носом. К его физиономии не хватало классических пейсов и лапсердака с длинными полами, что бы полностью оправдать прозвище Вечный Жид, обычно в разговорах сокращаемое до последнего слова. Мишель отлично знал его, хотя сталкивался всего несколько раз в жизни. Это был личный секретарь и помощник по самым интимным вопросам Принца.
— Мишаня, — не здороваясь, сразу приступил к делу Вечный Жид, — Мишаня, Принц очень недоволен и очень зол. Мне почему-то кажется, что ты можешь вернуть Принцу хорошее настроение, верно?
— Шел бы ты… в синагогу, — ответил Арнич, умеющий при необходимости быть грубым, — можешь и Принца с собой прихватить, заодно обрезание ему сделаешь…
— Ох, какой ты смелый, Мишаня, — захихикал Вечный Жид, ерзая ногами по песку, будто пританцовывая возле скамейки. — Так про Принца в Городе не разговаривают…
— Мне казалось, что пять лет назад все наши вопросы были улажены? — с надменностью карикатурного английского лорда ответил вопросом Мишель.
— Все-все, — подтвердил личный помощник Принца и тут же поправился: — Да вот вчера возник новый вопрос. Мишаня, десять кило алмазов это не фунт пряников и даже не десять кило простых талеров…
— Справки о моем алиби наведешь в полиции.
— Мишаня, нам не нужно алиби, — всплеснул руками Жид. — Принц хочет, что бы ты вернул то, что взял у дядюшки Филиппа, и тогда он об этом недоразумении забудет и другим велит забыть… и все будет, как раньше…
