В дни перед свадьбой дочери был невероятно спокоен: видимо, из-за ответственности за проводимое мероприятие. Мне было и очень тяжело — такое ощущение, будто кусок плоти от меня оторвали. На следующее утро я улетел на гастроли.
Но праздничное настроение испортило чужое жлобство, несправедливость, грязь, хамство, вся эта газетная шумиха со свадьбой Ани. Писали о кавалькадах правительственных авто с высокопоставленными гостями. На самом деле Иосиф Кобзон и Борис Громов приехали из Москвы прямо с думского заседания и поздно вечером улетели обратно. Естественно, что они из аэропорта приехали на машинах. Вот и весь длиннющий «кортеж». Или: «Невеста вышла в шикарном белом платье». А что, она в ватнике должна была быть? И почему бы не в шикарном платье? У меня единственная дочь. Имею право купить ей свадебное платье. Зарабатываю.
Хамство — это очень сложный вопрос. Хотя я научился владеть собой, но иногда очень хочется съездить по морде за гадости.
В творчестве мечтаю о двух вещах. Первое — работа с нашими выдающимися классическими музыкантами, но это — на подходе. Еще очень хочу, чтобы наступило время, когда я смогу давать в десять раз меньше концертов за те же деньги: об этом мечтает каждый среди нашей братии.
Есть мечты и по жизни: поселиться за городом, устроить свой небольшой зоопарк и общаться с животными. По-черному завидую Брижит Бардо, которая может себе это позволить. Если бы я сегодня имел финансовую возможность, быстро бы возвел себе домик недалеко от Ленинграда, завел пару-троечку коней, построил псарню, взял конюхов, пару ребят для собак. И разводил бы хороших псов.
И еще: мое — это лошади, охота.
Но на охоте я с год уже не был, не до этого, хотя раньше хаживал часто.
На охоте я уже не убиваю. Могу сейчас застрелить разве что кабана. У него глазки маленькие, глубоко посаженные и ничего не выражающие. Или, на худой конец, птицу. Олени плачут, зайцы кричат — не могу. А уж волков — никогда в жизни.
Волк — очень интересное животное. У него есть свои отрицательные свойства, он может быть очень коварен. Но он сильный, смелый, решительный, стадный в хорошем смысле этого слова, мужественный.
Собака — друг человека. А лошадь нам наверняка еще ближе — умная и очень верная. Вообще, животные лучше, чем люди, потому что они абсолютно честные. Если у той же собаки загривок дыбом, вы понимаете: что-то ей не нравится. Если где-то появился медведь-людоед — о нем вся страна знает. А мы жрем друг друга на протяжении всей человеческой истории. И при этом говорим, что звери — звери, а мы — люди.
Есть два вида конъюнктуры. Плохая, каковой является вся наша сегодняшняя попсовая эстрада. Я бы даже назвал ее омерзительной конъюнктурой, потакающей самым примитивным запросам публики. И есть другая конъюнктура — то, что нужно людям сегодня. Те, кто прежде говорил, что мои «афганские» песни — конъюнктура, сейчас приходят ко мне и извиняются. Потому что я писал их для людей, которые хотели слышать о своих погибших детях, друзьях. Я пел про Афганистан, когда этого не делал никто, когда ничего, кроме тюрьмы, заработать на этих песнях было нельзя.
Да, это была конъюнктура, но в хорошем смысле этого слова — нужная. Так что не стоит пугаться этого понятия. Если я пишу о ворах, то я так хочу, если о казаках — так чувствую, если «Вальс-бостон» — так желаю.
А вот когда конъюнктура для денег — тут совсем другое. У меня никогда не было имиджмейкеров, редакторов, режиссеров, советчиков всяких. Делаю то, что думаю, пою и живу, как чувствую, говорю, как слышу и как хочется сказать.
Эстрадное искусство сейчас выглядит… среднеполым, так будет точнее. Не всем дано быть с мышцами, с какой-то физической аурой. Для меня Валерий Леонтьев — мужчина. Потому что Валера делает свое дело профессионально, по-мужски. Или Мулявин в «Песнярах» — просто замечательный мужчина. А сегодняшняя среднеполость — от желания, для мужчины совершенно чуждого, нравиться всем девочкам без разбору, к тому же недорослям. Каждая самка выбирает самца. А когда самец старается понравиться всем самкам, он не самец, а нарцисс, который всегда с «голубизной». Нарцисс всегда — среднеполый.
