Элль отложила рисунки. Все равно в голову лезло невесть что. А сегодня еще предстояло обсуждение вариантов моделей вечерних туфелек, над которыми она ломала голову три последние недели: пойдут они в серию или нет. Понадеявшись, что грядущая поездка до офиса несколько отвлечет от неприятных мыслей, Элль открыла створки шкафа и задумалась, выбирая одежду. Остановилась на зеленом брючном костюме и салатного цвета блузке с английским воротником.
Зеленый цвет успокаивает, подумала она и начала раздеваться. Старый мохеровый джемпер и не менее старые вельветовые джинсы, которым она отдавала предпочтение дома, полетели на пол. Оставшись в одних трусиках и бюстгальтере, Элль подошла к стенному зеркалу и критически оглядела себя со всех сторон. «Очень привлекательная особа», — сказала она своему отражению.
И тут в студии, смежной со спальней, раздался телефонный звонок. У Элль стоял свой аппарат со своим отдельным номером: так было гораздо удобнее. Она выбежала из спальни и схватила трубку.
— Салют! — раздался из наушника веселый голос Аделаиды. — Чем занимаешься?
— Стою перед зеркалом в одном белье. А ты с каких пор перешла на испанский?
— Исключительно с сегодняшнего дня. — Адель заразительно рассмеялась. — Ну и что ты увидела в зеркале?
— Очень привлекательную особу. — Элль вернулась в спальню вместе с телефонной трубкой, показала отражению в зеркале язык и повалилась на кровать.
— Что?
Элль повторила. Адель со значением присвистнула.
— Похвально, — сказала она. — И как давно ты пришла к такому потрясающему выводу?
— Это не я. Это мой отец.
— А ты что, не согласна?
— Нет, почему же?
— Тем более похвально.
Элль решила, что подруга настроена на долгую беседу, а ей, к сожалению, пора было уезжать.
— Адель, я тебе перезвоню, как обычно, — сказала она. — И вообще, какой дух тебе нашептал, что я дома?
Адель хмыкнула.
— Интуиция, Элль. Слыхала о такой?
— Как же, как же… Ну ладно. Мне пора…
— Погоди, — заторопилась Адель. — Сегодня вечером я хочу видеть тебя в своем доме? И не вздумай отказываться.
— А что случилось?
— Ничего. Просто будет весело.
— Адель, — сказала Элль сердито, — по-твоему, весело — это когда запах марихуаны доносится до Атлантики, не говоря уже…
— Нет, нет… — поспешила перебить Аделаида. — Я же сказала: у меня. Какая марихуана? Будет узкий круг особо приближенных ко мне лиц. И вечеринка с симфоническим уклоном.
Элль посмотрела на часы и убедилась, что времени у нее уже не осталось.
— Слышишь, я буду тебя ждать! — требовала Адель из телефонной трубки.
Элль почувствовала, если она не согласится сейчас, то Аделаида не даст ей закончить разговор, пока не выбьет согласие правдами и неправдами.
— Хорошо, — сказала она обреченно. — Во сколько?
Адель возликовала:
— Ура! Подъезжай к шести. Или нет. Я… Я сама за тобой заеду. Для гарантии.
Элль попыталась протестовать.
— Никаких возражений! — отрезала Аделаида. — Адиос, амиго! — И повесила трубку.
Элль тяжело вздохнула. Отвертеться на этот раз ей, видимо, не суждено. Она быстро оделась, сложила бумаги в кейс и покинула дом.
Аделаида заехала за ней, когда на часах было без пяти шесть. Элль уже втайне надеялась, что проведет вечер дома. Может, в последний момент вечеринка была отменена. Адель вполне могла поменять свои планы: если говорить о семи пятницах на неделе, то для Аделаиды и четырнадцать пятниц — далеко не предел.
Жалко если такое хорошее настроение будет испорчено: на сегодняшнем совещании одобрили пять из десяти моделей, предложенных Элль. Как ей хотелось расслабиться и отдохнуть в одиночестве.
Элль ходила от стены к стене и корила себя за утреннюю мягкотелость. Надо же было ей соглашаться!
В дверь осторожно постучали. Явно не Аделаида, она бы не стала обременять себя излишними приличиями. Элль нехотя отозвалась. Дверь открылась, на пороге стояла мать.
— Элеонор, — сказала она рассеянно. — Ты… — Она умолкла, увидев, что Элль тоже в вечернем платье. — Ты уходишь?
— Да, мама.
Мать прислонилась плечом к дверному косяку и сложила на груди руки.
— И куда же, если не секрет?
— Адель устраивает вечеринку и вытребовала меня к себе. Мама, может быть, я тебе нужна? — с надеждой спросила Элль.
