Почерневшее тело Петра замотали в шубу и на санях по льду Невы отвезли в недостроенный Петропавловский собор. Тут, на укрытом красной попоной катафалке гроб и простоял несколько лет подряд. Какое-то время правительницей страны считалась супруга Петра Екатерина, а после того, как умерла и она, работы по строительству города были просто свернуты. Столицу перенесли обратно в Москву.
На этом история Петербурга могла бы запросто и закончиться. Недостроенная Северная Венеция стала таять, словно туман над Невой. Петр предполагал, что весь Васильевский остров покроется сеткой каналов, и передвигаться по ним горожане станут на собственных гондолах, как в Венеции. Сразу после того, как Двор вернулся в Москву, каналы занесло песком. Заложенные при Петре соборы стояли недостроенными. На верфях случилось несколько пожаров. Весной следующего года главную городскую площадь затопило паводком, а восстанавливать ее было уже некому. Новый император уехал, военные эвакуировались, купцы позакрывали лавки и бежали в Первопрестольную. Греза чокнутого самодержца умерла вместе с ним, и во всей стране некому было об этом пожалеть.
Столица на берегах Невы так и осталась бы химерой, миражом, несостоявшимся фантастическим проектом типа Вологды или Александровской слободы, куда пытались перенести столицу предшественники Петра. Но правивший в Москве внук Петра I Петр II тоже вдруг взял да и умер.
Этот император был одним из самых красивых монархов своего времени. Он мог бы кружить головы девушкам, но вместо этого влюбился в своего фаворита Ивана Долгорукого. Юноша признавался, что «и дня не может прожить без милого друга». Девятнадцатилетнему Долгорукому он присвоил чин генерала и по два раза в месяц награждал его высшими орденами империи. Впрочем, иногда, для разнообразия, спал и с собственной теткой – будущей императрицей Елизаветой.
Жизнь юного самодержца состояла из охоты, охоты и еще раз охоты. В перерывах между охотами устраивались танцы и попойки. Выдержать такой ритм для юного организма оказалось не под силу. В 1730 году император простыл и, пару дней помучившись, умер.
Его последними словами были:
– Сани запрягайте. К сестре поеду.
Сестра императора, великая княжна Наталья, умерла за два года до этого.
Куда именно поехал Петр Второй, доподлинно нам неизвестно. А вот Двор после его смерти все-таки вернулся в Петербург. Новая императрица Анна Иоанновна велела вернуть на север всех, кто отсюда сбежал, и возобновить строительство Петербурга.
Собственно, именно Анна Иоанновна, а вовсе не Петр является реальной основательницей того города, который мы имеем. Петр мечтал о фантастическом полу-Амстердаме, в котором жители, как человеки-амфибии, большую часть времени проводили бы на воде. К каждому из общественных зданий города должен был подводить большой канал. А Анна принялась строить реальную, удобную для жизни столицу. Центр города она перенесла на левый берег Невы, главной улицей сделала Невский проспект, распорядилась строить дома в линию, запретила селиться слободами, как в ненавистной ей Москве, ну и все в таком роде.
После нее никаких следов того, прежнего, петровского Петербурга в нынешнем городе вы уже не найдете. Все, что заложил Петр, было срыто или до неузнаваемости перестроено. Единственный район города, где какой-никакой петровский дух все же сохранился, – это кварталы между Литейным проспектом и Смольным собором.
С точки зрения рельефа, эти места очень удобны. И обживать их начали задолго до Петра Великого. Дело в том, что большая часть петербургского центра изначально лежала ниже уровня моря. Нева – река коротенькая, но очень полноводная. Между прочим, по полноводности занимает пятое место в Европе и превосходит по этому показателю даже Днепр или, скажем, Рейн. Русло ее, правда, всегда здорово петляло, а берега были неровными. Весенние разливы доходили до мест, где сейчас стоит станция метро «Московская». После ежегодных наводнений на реке возникали новые острова, которые через пару лет погружались обратно под воду. Короче, так себе было местечко.
Строить тут сложно, потому что никаких берегов по сути и не было – одно сплошное болото. Там, где сегодня пересекаются Литейный проспект и улица Жуковского, непролазная топь существовала даже во времена Пушкина. На месте нынешнего Казанского собора лежало озерцо, берега которого поросли чахлыми березками. А вот район у Смольного располагался на возвышении и не затапливался даже во время самых катастрофических наводнений.
